Только очень богатые
Шрифт:
– Вы, конечно, Бойд. – Голос звучал достаточно интеллигентно. Такой мог сохраниться в любой бывшей колонии еще лет сто. – Уоринг, – представился он. – Входите.
Я вошел в холл размером с почтовую марку. Хозяин тщательно закрыл за мной дверь и пошел вперед, в гостиную, обитую ситцем. Кресла выглядели как дар, преподнесенный королеве Виктории по случаю ее коронации и отвергнутый ею.
– Садитесь, – небрежным жестом он указал мне на кресло. – Выпьете чаю?
– Нет, спасибо. – Я подавил возникшую помимо моей воли неприязнь.
– Очень рад. – Он сел напротив. – Я сам не выношу чая. – Улыбка
– Да, – подтвердил я, – и ограбление, по-видимому, дело рук одного из гостей.
– Как неприятно!
– Вы ведь тоже были одним из приглашенных, – полувопросительно заметил я, – одним из пятерых, и это, очевидно, еще неприятнее!
– Мой дорогой. – Улыбка стала покровительственной. – Заверяю вас, что не имел ни малейшего желания завладеть этими вульгарными драгоценными камнями. Они были невероятно дурного вкуса! И, если вам известно, я не нуждаюсь в деньгах, которые они принесли бы, но, если я смогу вам чем-то помочь, буду, естественно, рад.
– Вы можете мне сказать, где найти сейчас Марвина Рейнера?
– Боюсь, старик, что не смогу. Марвин очень скрытный тип, поэтому никто никогда не знает, где он находится в данный момент.
– Вы могли бы вести себя более корректно, – прорычал я в ответ на «старика».
– Уверяю вас, что нет, это невозможно.
Я стремительно вскочил с кресла, схватил его за ворот рубашки и рывком поднял на ноги. В следующее мгновение я оказался повернутым в обратную сторону, согнутым вдвое, с рукой, болезненно вывернутой за спину. Нечто, напоминающее паровой молот, ударило меня по шее, и я снова оказался в кресле, но на этот раз лицом вниз. Я оставался в таком положении, пока не убедился, что жив и дышу, затем осторожно вернулся в более привычное положение, при котором мой зад, а не лицо оказался на сиденье кресла.
– Простите, – извинился Уоринг. – Физическое насилие немедленно вызывает у меня сопротивление, поэтому я все время продолжаю свои тренировки по дзюдо. – Он сунул руку в карман и вынул пистолет. – Может быть, это упражнение привело вас в более трезвое состояние ума для конфиденциальной беседы?
Я осторожно потер сзади шею.
– Беседы о чем?
– Это настоящий заговор! Заговор против меня, и вы, несомненно, его активный участник.
Сонное выражение его глаз сменилось ледяным блеском.
– Я твердо решил докопаться до сути дела, даже если мне придется в этих целях пустить в ход пистолет.
– Не понимаю, черт побери, о чем вы?
– Видите ли, я вообще в недоумении, почему Сорча Ван Халсден заходит так далеко. Не вижу никаких причин, почему она меня так ненавидит или, проще говоря, почему я ей не нравлюсь, если уж на то пошло. Я считал, что мы с ней друзья.
– Старинные драгоценности, которые были у нее с собой в Мексике, похищены одним из гостей в ее доме, – повторил я устало. – Она наняла меня, чтобы я нашел вора и вернул ей украшения. Вор – один из пяти гостей, которые находились там в это время.
– Вы, полагаю, сможете узнать любую из этих похищенных вещей?
Я кивнул:
– Сорча дала мне набор цветных фотографий.
Он встал
– Узнаете, Бойд? – Он бросил мне какой-то предмет, и я автоматически поймал его, обнаружив затем, что держу в руке изумрудное ожерелье с большой бриллиантовой застежкой.
– Конечно! Это одна из вещей, принадлежавших Сорче.
– Ее доставили сегодня утром заказной почтой. – Уоринг улыбнулся. – А через час после этого мне позвонила Дафне Талбот-Фрит и рассказала о вас. А сегодня, не прошло и пяти минут после того, как вы явились в мой дом, вы пытались применить насилие, чтобы напугать меня. Вряд ли это простое совпадение?
– Думаю, что нет.
– Я вполне здравомыслящий человек, не склонный к фантазиям, но полагаю, что стал жертвой сговора, цель которого сделать из меня вора. Очевидно, за всем этим стоит Сорча Ван Халсден, и мне хотелось бы услышать от вас, нанятого ею детектива, почему она выбрала в качестве жертвы именно меня.
– Вы все неправильно поняли, – сказал я.
Уоринг нетерпеливо взглянул на свои часы:
– Вы опоздали на пятнадцать минут, Бойд. У меня скоро назначена еще одна важная встреча, поэтому мне некогда попусту тратить время.
Он направился ко мне, обошел кресло, в котором я сидел, и оказался за моей спиной. В следующее мгновение я почувствовал, как в мою шею уперся холодный ствол пистолета.
– Даю вам ровно пять секунд, чтобы рассказать мне всю правду, – резко бросил он.
– Вы что, выжили из своего ничтожного британского ума? – взвизгнул я. – Я сказал все, что знаю! Вдова наняла меня, чтобы… – Молоток снова ударил меня, на этот раз по затылку. Секунда резкой боли – и затем наступила темнота.
В затылке чувствовалась тупая, грызущая боль, и я едва ли сознавал, что и руки у меня тоже нестерпимо ноют. Я осторожно открыл глаза, несколько раз моргнул и увидел, что нахожусь в каком-то подвальном помещении. Грязные матовые стекла маленького окна, расположенного высоко на противоположной стороне, пропускали в комнату тусклый мрачный свет. Я сидел на холодном каменном полу, прислоненный к другой стене, и по какой-то нелепой причине обе мои руки оказались прикованными над моей головой. Когда мне удалось наконец повернуть шею вверх, я увидел, что мои запястья закреплены стальными наручниками и соединены с цепью длиной в фут, прикованной к кольцу, ввинченному в стену.
Внезапно я представил себе, как мой профиль, скрытый железной маской, будет стареть по мере того, как я буду висеть в этом подвале последующие двадцать лет в ожидании, пока меня спасут. Несколько слабых движений, в результате которых мне удалось уложить ноги параллельно стене, позволили мне подняться с пола. Напряжение в руках от этой манипуляции несколько уменьшилось после того, как они оказались на уровне груди. Однако в целом положение не изменилось. Когда Уоринг хотел кого-нибудь заковать в цепи, он, по-видимому, не задумывался над тем, какие средства использовать. Наручники были сделаны профессионально – цепь из прочных звеньев, а ввинченное в стену кольцо – рым – могло, казалось, удержать линейный корабль, если бы подвал оказался затопленным.