Только позови
Шрифт:
— Идет как надо! — оживился Прелл. — Рассказал бы я тебе… Но сопротивление еще не сломлено.
Стрейндж фыркнул и махнул ему рукой.
— Пойду разузнаю насчет пари, а потом гостиницей займусь. Я еще загляну. А ты постарайся раздобыть складную коляску.
Двигая руками колеса, Прелл развернул кресло, чтобы посмотреть вслед Стрейнджу. Как научишься управляться с этой штукой, руки сами работают, и думать не надо. Стрейндж молодчина, что зашел. Но что-то с ним стряслось на этот раз в Цинциннати. Он, Прелл, готов об заклад биться. Но раз Стрейндж не хочет говорить, не надо.
С
Однажды Прелл случайно подслушал, как один калека, которому после высадки в Сицилии отхватили руку и ногу, ставил семь против одного, что к моменту его выписки Прелл не начнет ходить. Бедняга собирался домой месяца через три. Никто не пошел с ним на спор.
В первые дни лечения Прелл был готов втайне согласиться с ним: за три месяца ему не подняться. Кроме того, еще не миновала опасность, что он вообще останется лежачим. Поэтому он и велел Стрейнджу подождать, прежде чем расходовать деньги, хотя внешне храбрился.
Насчет девчонки он тоже не был вполне откровенен со Стрейнджем. Не то чтобы он врал без зазрения совести, однако и хвастать особенно было нечем. Да, она лизалась с ним до умопомрачения, пока он не распалялся. Позволяла Преллу тискать себя, это правда, но больше — ни — ни, а он не очень-то уговаривал ее, так как боялся, что она рассердится и больше не придет.
Звали ее Делла Мей Кинкейд, и было ей семнадцать годков. Отец у нее служил в Австралии в войсках связи, мать работала, потому что денег по аттестату не хватало. Делла Мей готова была переспать с ним, она не скрывала, что давно не девушка. Мешало то, что из-за ног не мог Прелл. Теперь же, без надежных гипсовых повязок, стало еще хуже.
Между тем Прелл понемногу узнавал, до чего удобно, когда ты удостоен Почетной медали конгресса. Каждый, так или иначе, старался тебе угодить. Когда Делла Мей собиралась «почитать» Преллу, санитар отпирал им одну из двух комнатушек у входа в отделение. Он не задавал лишних вопросов, отпирал и уходил. Однако и там она ничего не позволяла.
Ни Стрейнджу, ни кому другому Прелл не хотел признаваться в том, что чем дальше, тем сильнее он начинал тосковать, когда Делла Мей не появлялась в отделении, и с нетерпением ждал ее днем. А последнее время она все чаще и чаще заговаривала о замужестве.
Прелл отдавал себе отчет в том, что главная причина — опять-таки ПМК — Орден ослеплял и околдовывал ее, как и всех остальных. Благодаря ордену и начались их отношения, благодаря ему они и зашли так далеко.
Орден — Прелл представлял себе это слово не иначе как с большой буквы, — так вот, орден творил чудеса. Младший обслуживающий персонал не отказывал Преллу в лишней услуге. Ему приносили особые блюда из госпитального пищеблока, если ему чего-нибудь хотелось. Когда бы он ни попросил, старшая медсестра разрешала ему отлучиться из отделения. Ему даже дозволялось держать у ночного дежурного бутылку виски. Единственным человеком, на которого, судя по всему, орден не действовал, был майор Хоган. Он еще больше невзлюбил Прелла — надо думать, за то, что благодаря ордену Прелл попал в ту категорию людей, на которых не распространялась его, Хогана, власть.
Зато на всех остальных орден действовал. Действовал даже на вспыльчивого, раздражительного подполковника Бейкера. Не боясь уронить себя, главный хирург к этому времени публично признал, что допустил ошибку в прогнозе состояния Прелла. Единственную в своем роде за всю врачебную практику, непременно добавлял он всякий раз. К нему-то и решил обратиться Прелл за разрешением выдать ему складную коляску, потому что идти к майору Хогану — пустой номер.
Прелл знал, что в госпитале есть такие коляски. Незадолго до снятия гипса его уже возили на такой.
Дело было так. Хоган передал Преллу просьбу секретариата полковника Стивенса выступить с небольшой речью на собрании, устраиваемом городской Торговой палатой по случаю выпуска военного займа. Это была именно просьба, не приказ, однако такая, которую не исполнить нельзя. Прелл согласился выступить, и не пожалел об этом — нет ничего проще. Все было сделано за него. За ним прислали машину «скорой помощи» со складной коляской. Какой-то писака из секретариата Стивенса сочинил для него речь. Ему оставалось только разок прочитать ее, а затем выкатиться на сцену зала, где собралась чиновная публика, и наговорить ее в микрофон. Собрание завершилось вечеринкой с коктейлями, и люди подходили пожать ему руку.
После этого торжества у Прелла появилось ощущение, что есть два Люксора, которые существуют бок о бок или, скорее, один над другим. Один — это Люксор его дружков и бесконечных пьяных сборищ в гостиничных номерах и барах. Другой — Люксор благопристойных семейств и бизнесменов, которые ходят в офис и возвращаются домой, к своим женам, покупают облигации военных займов и не подозревают о существовании первого Люксора, а тот в свою очередь ничего не хочет знать о втором.
Теперь, побывав в другом Люксоре и произнеся там речь со складной коляски, Прелл знал оба Люксора. Другой Люксор населяли люди, которые платили налоги, и на эти средства приобретались коляски для инвалидов войны.
Так Прелл узнал, что в госпитале есть, по меньшей мере, одна складная коляска. На другое же утро во время обхода он обратился к подполковнику Бейкеру.
Сначала у подполковника округлились глаза и на худом, в морщинах лице появилось сердитое выражение.
— Увольнительную? Вы хотите увольнительную? Только потому, что кто-то из роты надумал снять в «Пибоди» номер?
— Так точно, сэр! Чтобы отпраздновать.
Позади Бейкера фыркал и кипел от возмущения Хоган.
— Ну, знаете… — раздраженно произнес Бейкер. — И вам, конечно же, нужна складная коляска, верно?
— Совершенно верно, сэр! Такая же, как в тот раз, когда меня возили на собрание по случаю займа.
— И что же вы собираетесь делать, когда вас втащат на лифте в номер? Накачаетесь, и все?
Прелл продумал и такой поворот. Он почему-то решил, что зловредного Бейкера можно пронять, если выложить ему напрямик правду-матку.
— Говоря откровенно, сэр, хочется заволочь какую-нибудь цыпочку.
— Что?!
Хоган прямо-таки побагровел от такой наглости, но Бейкер начал скалиться.