Только ты одна
Шрифт:
– Извини, что побеспокоил. Я сумку у тебя забыл.
– Сумку? – Лера огляделась по сторонам.
– Наверное, на кухне или в комнате.
– Сейчас посмотрю, – сказала Лера и повернулась было в сторону кухни, но Саша вдруг схватил ее за рукав. Схватил, тут же выпустил и забормотал, с волнением глядя ей в лицо:
– Ты не думай, я не нарочно забыл, я на самом деле. Но раз уж вернулся, то скажу. Я сразу хотел, но не решился. Ты мне нравишься. Очень. И я весь вечер мечтал… тебя поцеловать.
Лера молча смотрела на Александра. Потом пожала плечами и кивнула. Саша шагнул к ней, взял за плечи, наклонился…
Лере
Но тут Александр, наконец, ее поцеловал. И Лера забыла обо всем: о дурацком зайце на рубашке, об эпиляции и постельном белье. Она так самозабвенно отдалась этому процессу, что даже в ушах зазвенело.
– Послушай, – прошептал Саша, с трудом оторвавшись от ее губ. – Может быть, мы?..
– Да, – тоже шепотом ответила Лера.
– Только мне надо бы в душ…
– Иди. Там полотенце – коричневое, большое.
– Я быстро! – крикнул Саша, исчезая за дверью ванной.
Лера постояла, потом медленно повернулась и пошла в комнату сына. Все мысли вымело из ее головы как помелом, но одна все же задержалась: «Надо же… как-то… предохраняться. Вряд ли у Саши есть с собой… А у Федьки наверняка где-то запрятано». И вернувшийся из душа Александр обнаружил, что Лера сидит на кровати с блестящей полоской упаковок презервативов в руках.
– Ты обо мне слишком хорошо думаешь, – сказал он. – Тут же целая дюжина!
Лера страшно покраснела и закрыла лицо руками. Саша подошел и обнял ее:
– Я пошутил, пошутил. Просто я волнуюсь и несу всякую чушь.
Он был голый и мокрый – вытерся кое-как и обмотался тем самым большим коричневым полотенцем. Лера смущенно посмотрела ему в лицо и призналась:
– У меня очень давно ничего такого не было.
– У меня тоже. Но ты же не думаешь, что мы разучились?
– Не попробуем – не узнаем.
Лера нервно усмехнулась и, плохо понимая, что делает, провела рукой по его еще влажному плечу, неожиданно крепкому и загорелому. Она почему-то думала, что Саша окажется хлипким и нескладным – именно так он выглядел в одежде. Но руки у него сильные и мускулистые, да и сложен он хорошо – как Лера ни волновалась, успела разглядеть.
– Ты качаешься, что ли? – спросила она, гладя по его плечо.
– Специально – нет. Хожу в парк иногда, там тренажеры есть. В юности я боксом занимался.
– Боксом? – изумилась Лера.
– Ну да. Я хилый был, как комар, ну и… Решил стать вторым Виктором Рыбаковым! Это советский боксер в легком весе, трехкратный чемпион Европы, семикратный – СССР. Но у меня не вышло… стать чемпио…
И тут Лера сама его поцеловала. Конечно, они не разучились! Смешно было даже думать об этом. Лежа рядом с Сашей на новых простынях в цветочек, Лера не могла сдержать счастливой улыбки: ее переполняли чувства изумления и восторга, словно где-то внутри зажглась электрическая лампочка – после долгих лет, проведенных с тусклой свечкой. Как Лера ни пыталась изгнать из сознания все
Саша повернулся к ней и сказал:
– А я уж и не надеялся. Все ходил вокруг тебя кругами – то так, то эдак, а ты никак.
– Ну да, я какая-то… несообразительная.
– Ты мне сразу понравилась, с самого первого дня.
– Может, со второго? – улыбнулась Лера.
– Пусть со второго. Ты ужасно милая. И очень хорошенькая.
– Правда? Но я же… толстая.
– Да ну, какая ты толстая, – возразил Александр. – Ты просто пышненькая. Складная такая. И очень аппетитная!
Он с явным удовольствием прижал Леру к себе и поцеловал в шею.
– Расскажи еще! – попросила Лера. – Про меня. Пожалуйста.
– Ты очень женственная. И теплая. Знаешь, как я тебя называл? Эличка! Мне казалось, имя Лера тебе не очень подходит, оно какое-то жесткое. А ты мягкая, уютная.
– Это ты еще не знаешь, какой жесткой я могу быть.
– Нет, не верю. С тобой и поговорить, и посмеяться, и помолчать можно. Ты все понимаешь. Умная, энергичная. Не ноешь никогда. Ненавижу этих баб, что вечно ноют и на весь свет обижены. Улыбка у тебя просто сказочная. А глаза какие? Цветы, а не глаза! Но больше всего мне твои руки нравятся.
– Руки? – изумилась Лера. Она вытянула руку и повертела ею перед лицом Саши. – Да что в них такого?
– Маленькая ручка, трогательная. Я даже специально приходил посмотреть, как ты печатаешь.
– А почему ты мне раньше ничего такого не говорил?
– Лер, я ведь женат. Был.
– А сейчас что? Развелся?
– Еще не успел. Мы только неделю назад окончательно разругались, и я ушел. Все это время думал, что делать. Если здраво рассудить… Зачем я тебе такой сдался: ни кола ни двора? У меня же ничего нет, кроме работы.
– У тебя есть ты! И это очень много. А почему ни кола ни двора?
– Да потому, что мне жить вообще-то негде. Я красиво ушел – с одной сумкой. Дверью хлопнул на прощанье, и все.
– А где же ты жил все это время?
– На выходные я в Питер съездил. Там у меня брат с семьей и дочка – в Репинке учится. К матери не поехал, стыдно. Она у сестры в Ярославле живет. В понедельник днем вернулся домой, хотел оставшиеся вещи забрать. А жена – представляешь? – уже замок поменяла! Меня два дня не было, а она успела подсуетиться. Пришлось вечером опять ехать. Выдержал очередной вынос мозга. Еще одну ночь на вокзале провел. Мог бы у московского брата, конечно. Но у них тесно, самим не повернуться. А потом я с Адой поговорил, и она разрешила на работе перекантоваться. Временно, пока жилье не подберу. Но мне сначала надо подработку найти. Я ж дочке деньги посылаю: она на дневном учится, квартиру снимает вместе с подругой. Я хотел, чтобы она в приличном месте жила. Да и приодеться ей нужно, развлечься. Дело-то молодое. Так что второе жилье я пока не потяну. А в комнате отдыха диван удобный, хорошо. Но только нельзя шастать туда-сюда. Если остаюсь после работы, то ничего. А уйти и потом вернуться – не пустят. Так что мне надо какую-то удаленку найти для подработки.