Только ты
Шрифт:
— Стелла всегда выбирает более интеллектуальных типов, потому что ей нравятся умные парни, но тогда между ними никогда не возникает физической связи.
— Я интеллектуал, — сказал Нейт. — Мне нравится секс.
Я рассмеялась.
— Но тебе не нравятся отношения.
— Ну, я никогда их не любил.
Я немного откинулась назад, и посмотрела на него.
— А сейчас?
— Сейчас есть ты, — он прикоснулся своими губами к моим. — Хочешь остаться у меня сегодня вечером? Рискую показаться похожим на Уолтера, но нам не обязательно
По всему моему телу разлилось тепло.
— Как я могу отказать? Просто позволь мне сбегать домой, и приготовиться ко сну. Я вернусь к тебе.
— Хорошо. У тебя есть ключ?
Я улыбнулась.
— У меня есть ключ.
После еще одного поцелуя я пошла в свою квартиру, переоделась из платья в маленькую белую камисоль и пижамные штаны, поверх которых накинула большой пушистый розовый халат. Сняв свои украшения, я умыла лицо и почистила зубы. Мои волосы были растрепаны и значительно менее объемны, чем когда я выходила из дома, но я оставила их в покое. Все равно мы собирались только спать. Босиком я поспешила через холл, чтобы вернуться в квартиру Нейта, где застала его кормящим Пейсли на диване. На нем все еще были парадные брюки, но сверху была только майка, а ноги были голыми.
— Она проснулась, да? — я опустилась рядом с ним, прижавшись к его боку и подогнув под себя ноги.
— Да, когда я поднялся к ней, чтобы переодеться. Но это очень вовремя — может быть, после этого она даст нам отдохнуть 4–5 часов.
Я поцеловала его плечо.
— Могу встать на следующее кормление, чтобы ты мог поспать всю ночь для разнообразия.
— Все в порядке. Я пригласил тебя не для того, чтобы ты помогла мне с ней. И я не против этого — это помогает мне чувствовать, что я компенсирую пропущенные первые два месяца ее жизни.
Улыбаясь, я посмотрела на ребенка у него на руках.
— Ты определенно проделал долгий путь с той ночи, когда упал в обморок при виде нее.
— Я не падал в обморок, — упрямо сказал он. — Я… упал от удивления.
— Думаю, это называется обморок, детка.
— Вовсе нет. Есть четкая разница.
Немного посмеиваясь, я похлопала его по ноге.
— Ладно. В любом случае, у тебя большой прогресс.
Он замолчал на минуту, наблюдая, как она пьет из бутылки.
— Иногда это все еще кажется нереальным. Что у меня есть ребенок. Дочь.
— Это было довольно сильное потрясение.
— Не думал, что смогу сделать это. Стать отцом.
— Знаю.
— И дело было не только в том, что я не знал, как о ней заботиться. Я не думал, что смогу любить ее так, как отец должен любить своего ребенка.
По моим рукам пробежали мурашки, несмотря на то, что я была завернута в свой огромный халат.
— А теперь?
— Теперь я потрясен тем, как быстро и полностью влюбился в нее. Я не думал, что это вообще возможно, что я могу испытывать такие чувства, тем более так быстро. Это шокирует меня, — он сглотнул, — и пугает.
— Уверена, что так. Учитывая то, что ты рассказал мне ранее, нелегко позволить себе любить вот так, без страха. Ты так долго защищал себя. Но Нейт, все это время ты также отказывал себе в радости любить кого-то. Да, любовь делает тебя уязвимым для боли, но она также делает тебя счастливым. Ты так не думаешь?
— Наверное.
Меня тревожила мысль о том, что любовь все еще была чем-то, чего он боялся.
— Разве ты не счастлив?
Он посмотрел на меня, и слегка улыбнулся.
— Когда я с тобой, счастлив.
Мое сердце забилось быстрее.
— Хорошо. Мне нравится делать тебя счастливым.
Он поцеловал меня, а затем снова посмотрел на Пейсли.
— Просто жизнь теперь такая другая, понимаешь? То, что делает меня счастливым, так сильно изменилось. Я едва узнаю себя.
Я обняла его и положила голову ему на плечо.
— Ну, мне нравятся изменения в тебе. Знаю, что ты, вероятно, чувствуешь себя чужим для самого себя, но думаю, что этот человек, способный на такую большую любовь, всегда был внутри тебя. Ждал, когда его освободят.
Он слегка рассмеялся.
— Представляю себе маленького безумца, который бегает в моем теле и разбрасывает повсюду сердечки.
Я усмехнулась.
— Именно. Ты наконец-то выпустил его из тюрьмы чувств. Он был заперт там годами.
— Тюрьма чувств, — покачав головой, Нейт поставил пустую бутылочку на журнальный столик и встал, переместив Пейсли на плечо. — Ты сумасшедшая.
— Но я права, не так ли? Разве не лучше позволить себе любить и быть любимым, чем держать себя в изоляции и замкнутости? Разве тебе никогда не было одиноко?
— Да, — признал он, потирая спину Пейсли. — Иногда так и было.
Моя челюсть упала.
— Вау. Не думала, что ты действительно собираешься признаться в этом.
— Я и не собирался, но маленький безумец чувств заставил меня это сделать.
Я взяла одну из подушек сзади себя и ударила ею по его ногам.
— Теперь ты просто издеваешься надо мной.
Он усмехнулся.
— Ничего не могу поделать. Не все во мне изменилось.
Через несколько минут мы погасили весь свет, и поднялись наверх, в постель. Это было почти, как будто мы были маленькой семьей, и эта мысль вызвала у меня теплое чувство внутри.
Может быть, когда-нибудь это случится.
В его спальне я сняла халат и штаны и проскользнула между одеялами. Потом я смотрела, как он укладывает свою дочь, ходя взад-вперед у изножья кровати и слегка покачивая ее. Сначала она суетилась, но в конце концов, держа соску во рту, затихла. Примерно через 5 минут он смог уложить ее спать.
Он на мгновение скрылся в гардеробной, а когда вернулся, на нем были только трусы. У меня свело живот при виде его голой кожи, при воспоминании о том, каково это — быть голой, и прижиматься к нему, осознавая, что он был во мне без защиты. Между нами ничего не было.