Только ты

Лоуэлл Элизабет

– Закрой глаза, – хрипло произнес Рено.

Ева искоса взглянула на него.

– Ага, снова бархатные нотки в голосе, – поддразнила она его. – Сейчас ты выхватишь меня из седла и на полном скаку попробуешь совершить то, о чем говорил? А как на это посмотрит Любимица?

Рено откинул голову и от души расхохотался.

– Сладкая девочка, ты умеешь соблазнять мужчину! Но ты права: Любимица сбросит нас обоих под ближайшую скалу… Так что закрой глаза и не открывай их, пока я не скажу. Ты в безопасности… пока что.

Тихонько засмеявшись, Ева закрыла глаза, уверенная в том, что ее лошадь и без вмешательства седока последует за Любимицей.

Некоторое время Ева слышала лишь поскрипывание кожи, ленивый стук копыт мышастой. Воздух был напоен запахом полыни и хвои.

– Я уже могу взглянуть?

– Не-а.

– Точно? – игриво спросила она.

– Точней быть не может.

Она по голосу Рено поняла, что он улыбается, и ей захотелось громко-громко засмеяться от избытка переполняющей ее радости. Ей так по душе было ленивое подтрунивание, которое стало их языком со вчерашнего дня. Ей было отрадно повернуться к Рено и поймать его взгляд, в котором читались теплота и нежность, а не гнев и неотступное желание. Ее радовали умиротворенность в его голосе и сознание того, что ему приятно быть с ней. Ей был по душе…

– Рено!

– Не подглядывай, – предупредил он.

Рено надвинул ее шляпу так, чтобы закрыть полями глаза Евы, и провел ладонью по ее подбородку.

– Я не собираюсь жульничать, – сказала она спокойно. – Что бы ты ни думал, я по натуре не обманщица.

Рено воспринял ее обиду как свою собственную. Перегнувшись, он приподнял Еву и посадил ее боком к себе на колени, держа как ребенка.

– Цыц! Когда я надевал поглубже шляпу, я искал лишь предлога прикоснуться к тебе.

Ева повернула лицо к груди Рено, сдвинув шляпу на бок. Шляпа болталась на шнурке у нее под подбородком, пока Рено не закинул ее за плечо, после чего погладил волосы Евы.

– Я не хотел тебя обидеть.

Ева, не открывая глаз, кивнула.

– Ева!..

– Прости, – прошептала она. – Я знаю, что нельзя быть такой обидчивой. Но… я вот такая.

Он приподнял ее лицо и нежно, легко поцеловал в губы. Его руки крепко обняли Еву, когда Любимица шарахнулась от тени парящего ястреба.

– Успокойся, глупышка, – произнес Рено.

– Обрати внимание, кто обзывается, – пробормотала она.

На мгновение повисла тишина, затем Рено засмеялся и, прежде чем пришпорить свою лошадь, крепко поцеловал Еву.

А спустя несколько минут Рено остановился, поцеловал девушку в веки и сказал:

– Можно открыть глаза.

Когда тепло его губ ушло, Ева открыла глаза и взглянула на Рено. Широко улыбаясь, он жестом показал на открывшийся вид. Ева повернула голову.

И тут она ахнула от удивления и восторга. Долина перед ними круто понижалась. Каскад небольших плато образовывал своего рода лестницу, ступеньки которой представляли собой пестрый каменный ковер красного, розоватого и лилового оттенков.

Не было видно рек и ручьев, зато поражали великолепием каменные колонны и скалы, площадки и замки, соборы и арки, каменные гребни, долины и холмы, упирающиеся в горизонт.

Над этим величественным пейзажем плыли облака: ослепительно белые мешались с темно-синими и свинцовыми. Где-то в недосягаемой дали угадывались молнии и грозы, однако порывы ветра не доносили в эти края даже дождинки.

– Мы сюда направляемся? – шепотом спросила Ева.

Рено смотрел на открывшийся пейзаж и думал, что видит кости земли, прорывавшие тонкую оболочку жизни. Здесь не было широких зеленеющих долин, манящих к себе уставшего путника, не было следов повозок или огней, которые указывали бы на человеческое жилье.

Это было странное место. Казалось, камнем застыло бушующее, устремленное к небу пламя. И над всей этой первозданностью сухой ветер гонял облака, которые никогда не проливались дождем, и пламя становилось негасимым, неподвижным, вечным.

– Я не пошел бы туда без нужды, – признался Рено. – Я оставил бы эти глупости для своего брата Рейфа.

Ева кивнула и высказала свое мнение:

– Это по-своему красиво, но какой-то дикой красотой.

– Солнце тоже красиво, но можно ослепнуть, если смотреть на него.

Рено поцеловал Еву в затылок. Его сердце забилось чаще и сильнее, когда он уловил ответную реакцию девушки на эту легкую ласку.

– Мне удивительно, что ты находишь это красивым, – сказал Рено. – Ведь тебе не нравился вид голых скал.

– Вначале. Но затем это перестало наводить на меня жуть… Особенно после того, как люди Слейтера открыли огонь, – добавила она. – Видно, эти пули произвели сдвиг в моем мозгу.

Рено весело рассмеялся и на мгновение обнял Еву. Ему пришлось напомнить себе обо всех причинах, по которым он не должен сейчас позволить своей руке задержаться на ее груди, чтобы все-таки убрать руку.

– Мы сэкономили миль пятьдесят, а то и больше, пройдя этим маршрутом, – проговорил Рено. – Но все равно нас ожидает чертовски трудный и долгий путь.

– Вода нам встретится?

– Роднички, лужи в выбоинах, сезонные ручьи. – Рено пожал плечами. – Этого должно хватить, если будем действовать разумно.

– И если ты согласишься поить лошадей из шляпы? – предположила Ева.

При этом Ева улыбнулась, вспомнив, как она выливала воду из канистр в шляпу, потому что лошади не могли пробраться в узкую щель и подойти к источнику.

Рено поцеловал Еву в уголок рта и произнес.

– Радуйся, что мы едем на мустангах. Меньше них пьют разве что койоты.

Ева откровенно сочувственным взглядом смотрела на рот Рено. Увидев полуоткрытые девичьи губы, которые, пусть неосознанно, приглашали к поцелую, Рено отвернулся, не доверяя себе.

Седло было тесным для двоих, и ее бедра коснулись внутренней стороны бедер Рено. Его длинные пальцы скользнули по округлым ягодицам, наслаждаясь упругостью молодой плоти. Он крепко прижал Еву к себе и тут же отпустил, прошептав слово, которое, он надеялся, Ева не услышала.