Только ты
Шрифт:
Он медленно и ритмично покачивался на ней, обнимая и лаская всюду, куда мог дотянуться, не оставляя нетронутым ни единого уголка ее тела.
– Не больно? – спросил он тихо.
Прерывистый вздох удовольствия был ему ответом.
– Скажи, если будет больно.
Рено слегка изменил позу, подвел руки под ее колени, согнул и приподнял гибкие девичьи ноги, прижал их к ее телу и медленно вошел на такую глубину, которая до этого казалась ей немыслимой.
– Ева! – прошептал он.
– Боже мой! – простонала она, содрогаясь от наслаждения.
Ей хотелось смеяться и кричать одновременно.
Рено ушел из нее, унося с собой пламя наслаждения.
– Нет! Вернись, вернись…
– Я думал, тебе больно…
– Только когда ты покинул меня.
Она благодарно застонала, когда Рено медленно вернулся в ее лоно и возобновил ритмичные покачивания. Она снова ощутила мерцающие, нежные токи пламени.
– Я думаю… – прошептала Ева.
Рено пошевелился, и языки пламени полыхнули, лишив ее голоса.
– Что ты думаешь? – спросил он.
– Я думаю, что… впервые костер… развела женщина… Потому что пламя у нее внутри. Я это поняла… сейчас.
Рено услыхал отзвуки экстаза в голосе Евы, почувствовал ритмичные содрогания ее тела, и ему захотелось кричать о своем триумфе, чтобы его слышали звезды.
Но ему не хватало дыхания, потому что то пламя, которое он зажег в Еве, перекинулось на него, накрыло своими языками, и ритм этих языков совпадал с ритмом ее содроганий. Он замер, превозмогая себя, чтобы не присоединиться к ней. Он до поры не спешил с этим, ибо пока не познал до конца ее возможности.
Однако слишком обольстительно было нагое горячее тело Евы. Видя, как она извивается и мечется, Рено почувствовал, что мир раскалывается серией мягких взрывов. Повторяя имя Евы, он подчинился потоку страсти.
У Евы остановилось дыхание, и она ошеломленно ахнула, когда, обнимая Рено, ощутила мелкие подрагивания его тела. В течение этих бесконечных сладостных минут ее тонкие пальцы ласкали спину и плечи Рено. Их мощь она чувствовала даже сейчас, когда Рено расслабленно лежал, спрятав лицо у нее на груди, и тяжело и часто дышал.
Улыбаясь, Ева гладила его спину, наслаждаясь сознанием того, что никогда и ни с кем не была так близка.
Дело было не только в том, что переплелись их тела. Она любила Рено.
Ева не заметила, что заговорила вслух. Рено приподнял голову и, поглаживая щекой ее груди, сказал:
– Любовь – иллюзия, моя сладкая девочка… А вот страсть – это другое дело.
Язык Рено прикоснулся к ее соскам. Его тело слегка шевельнулось внутри нее, удваивая сладость ощущений. В ней вновь поднялось тепло, дыхание стало неровным.
Рено почувствовал мгновенный отклик Евы. Его смех был бархатным, грудным, ликующим.
– Страсть – реальна, – произнес он, покусывая упругие соски. – Нам хорошо вместе – тебе и мне. Черт возьми, хорошо – не то слово! Да для этого и слова-то не найдется!
– Что ты имеешь в виду? – прошептала она.
– О, святая невинность, – пробормотал Рено, наслаждаясь вкусом ее соска и трепетом кожи. – Ты не знаешь?
– Что?
– Вот это!
Он двинул вперед бедра и вошел в нее, словно соединив оба тела в одно целое. Она ответила приглушенным вскриком и встречным движением бедер. Смеясь от удовольствия, он прижался к ней, слушая, как она без конца повторяет его имя.
– Да, – сказал Рено. – Это я. Снова… Но не ругай меня, gata. Я никогда раньше не был таким.
Еще движение, еще вскрик, новая горячая волна, идущая от Евы к Рено, подпитывающая его пламя.
Рено двигался энергично, больше не сдерживая себя и не экономя силы. Да Ева и не просила его о том. Она двигалась в том же ритме, на силу отвечая грацией, на желание желанием, на пламя – испепеляющим огнем.
Когда капельки пота выступили на ее коже, он слизнул соленые бисеринки, куснул тело, которое готово было стать его частью. Он ласкал грудь зубами и языком, вновь и вновь возбуждая соски, в то время как его бедра продолжали неустанное ритмичное движение.
– Его рука скользнула между горячими влажными телами и отыскала атласный бутон. Он стал нежно трогать, ласкать и сжимать его.
– Что ты… со мной… – прерывистым шепотом лепетала Ева. – Господи… Рено…
В ее тело ворвался шторм наслаждения, яростные, сладострастные токи пронеслись по ней, унося с собой в запредельность.
Рено в полной мере ощутил силу страсти, которую он вызвал в Еве. Каждый мощный толчок он сопровождал лаской, трогая нежный бутон, который расцвел под его рукой.
Ева издала продолжительный стон, обозначавший, что пришел экстаз, не имевший ни начала, ни конца. Если бы в ней нашлось место для страха, она, должно быть, ужаснулась бы; но в ней было место только для Рено с его неукротимым желанием.
Рено улыбался какой-то отрешенной улыбкой. Он сжимал Еву в крепких объятиях, прислушиваясь к ее трепету. Когда она затихала, он нагибался, слегка покусывал ей плечо и возобновлял движение внутри нее.
Ева жадно хватала воздух ртом, чувствуя, как страсть сжигает все ее тело.
– Рено!..
– Я предупредил тебя, – сказал он низким голосом. – До тех пор, пока останется хоть капля сил…
Рено снова начал извечный обряд. Над любовниками опустился полог ночи и страсти.
18
Скалам, пескам, колючим кустарникам, казалось, не будет конца, но Рено знал, что это не так. Это была всего лишь очередная широкая терраса на длинном спуске от Скалистых гор к тем местам, где далеко на западе мчит свои воды между каменных берегов таинственная, могучая река Колорадо.