Только ты

Лоуэлл Элизабет

Было много боковых ответвлений, таких узких, что в них могли проникнуть только дети. Рено заглядывал в каждое, но там не было ничего, что могло представить интерес.

– Рено! Где ты?

Эхо несколько раз повторило звук голоса Евы.

– Я иду, – отозвался он.

Повернувшись, Рено направился к устью шахты и столкнулся с Евой. Она держала в руке фонарь.

– Я сказал, чтобы ты ждала снаружи, – строго произнес Рено.

– Я ждала. Потом свет твоего фонаря исчез… Когда я позвала, никто не ответил… Я не знала, все ли у тебя в порядке.

Рено посмотрел в золотые глаза Евы и понял, что ему не удастся удержать ее снаружи, если, конечно, он не свяжет ее, словно теленка, которого собираются клеймить.

– Иди позади меня. Не жги зря свой фонарь. Держи под рукой спички на тот случай, если что-то случится с моим. У меня есть свечи, но это на крайний случай.

Ева кивнула и облегченно вздохнула, довольная тем, что ей не придется воевать с Рено из-за того, чтобы войти в шахту. А воевала бы она непременно: ей было просто невыносимо ждать снаружи.

– Эта часть шахты достаточно надежна, – сообщил Рено.

Свет от фонаря дрожал и плясал, как живой, когда Рено показывал на стены, потолок и пол из скальных пород.

– Я думала, что в шахтах обязательно ставят деревянную крепь, – сказала Ева, с недоверием глядя на голые стены.

– Только не в твердых породах. Здесь крепь не нужна, если рудное тело не слишком велико. А в противном случае его частично оставляют в виде опор.

В глаза Еве бросилась белая порода.

– Что там справа? – поинтересовалась она.

– Небольшая жила.

– Золото?

Рокочущим грудным звуком Рено подтвердил это.

– Точно такая, как тот кусок в мешке.

– Откуда испанцы узнали, что здесь есть золото, если его не видно снаружи? Или они тоже стержни использовали?

– Возможно. А могло быть и так, что жила где-нибудь в другом месте выходила на поверхность. Рено показал на стену.

– Похоже, это конец ствола, а не начало. Характер пород меняется примерно в десяти фунтах от входа. Судя по наклону жилы, она может выходить где-нибудь возле ниши, которую ты нашла.

Некоторое время было слышно только, как цепляются ботинки Рено за неровный пол штольни.

– Осторожно, – предупредил Рено. – Впереди крутой спуск.

Ева огляделась. Характер породы, из которой были сложены стены, не изменился.

– С какой стати они вдруг решили копать вглубь? – произнесла она.

– Это старая, как мир, техника, – ответил Рено. – Находят жилу, следуют за ней и оставляют штольню, когда выберут всю руду, или же ищут новую жилу.

В местах ответвлений от штольни на стене была нарисована стрелка, указывающая на выход. Если Рено заходил в боковую штольню, он отмечал ее своей стрелкой, чтобы не заходить сюда повторно.

Некоторые штольни были пронумерованы. Большинство же из них нумерации не имели. Кое-где штольни образовывали настоящий лабиринт. Иногда они были прорыты в твердых, как сталь, породах, в других случаях породы были мягкими, как пирог.

– Почему стрелки показывают в сторону устья скважины? – спросила Ева.

– В шахтах все стрелки показывают на выход. Чтобы ты не лез все глубже и глубже, если заблудился.

Перед началом крутого спуска Рено и Ева увидели крепежные балки. Дерево было грубо отесано. В некоторых местах виднелись остатки коры.

От основной штольни в разных направлениях и на разных уровнях шли ответвления. Некоторые из них были завалены. Камни на полу других служили предостережением о ненадежности потолков или стен.

– А для чего эти норы? – спросила Ева. – Большинство из них никуда не ведут, это тупики.

– Их называют норами койота. А роют их для того, чтобы определить направление жилы. Когда снова выходят на жилу или находят новую, побогаче, боковой туннель оставляют и концентрируют внимание на основном.

– Какие узкие штольни! Я с трудом в них пролезу. Индейцы, должно быть, были меньше, чем дон Лайэн.

– Это были дети. Это они рыли норы койота.

– Боже мой! – воскликнула Ева.

– Это была дьявольская работа, хотя и под руководством иезуитских священников… Побереги голову.

Ева пригнулась и продолжила путь в полусогнутом положении. Рядом в три погибели согнулся Рено.

– Мальчики рыли норы, нагружали мешки и вытаскивали руду на поверхность, – пояснил он. – Здесь, видно, была мощная жила. Они ведь не роют даже на дюйм шире, чем требуется.

Рено помолчал, внимательно изучая забой, затем, согнувшись, продолжил путь.

– Когда руда доставлена на поверхность, девочки и маленькие мальчики молотком разбивают ее на мелкие куски. Затем ее засыпают в дробилку, где взрослые рабы измельчают руду в пыль.

В полу, на стенах и в потолке зияли черные дыры.

– Здесь опять потеряли направление жилы, – пробормотал Рено.

– А что случилось?

– Жила сделала поворот или выклинилась, или здесь был сброс пород.

– Я всегда думала, что жилы идут прямо.

– Это заветная мечта каждого золотоискателя, – сказал Рено. – К сожалению, прямые жилы встречаются чертовски редко. Большинство золотых месторождений напоминают по форме ствол клена или молнию. Ответвления могут быть без всякой видимой для человека причины в самом неожиданном направлении.

Фонарь покачнулся, когда Рено нагнулся возле устья одного из ответвлений. Свет упал на нору, которая была на уровне талии. Она была завалена обломками, которые высыпались и в главную штольню.

– Что это? – спросила Ева.