Только вперед
Шрифт:
Вместо ответа в щель между дверью и косяком кто-то просунул желтую картонную карточку. На ней было напечатано:
«Леонид Кочетов, Союз Советских Социалистических Республик». Внизу стоял номер дорожки.
Леонид быстро надел алый костюм чемпиона с вышитыми шелком на груди четырьмя буквами «СССР» и гербом Советского Союза. На голову он натянул красную матерчатую шапочку.
До начала заплыва оставалось семь минут. Теперь надо отвлечься. Есть такое золотое правило: перед самым стартом спортсмен не должен думать о предстоящем матче.
Леонид посмотрел на столик. Там лежала толстая, в кожаном переплете, библия.
«Зачем она здесь?» — удивился он…
Леонид не знал, что такие же библии лежат во всех номерах голландских отелей и во многих других местах. Это забота о приезжих. Очевидно, и устроители матча хотели позаботиться о спортсменах, — а вдруг кому-либо захочется перед состязанием помолиться или почитать священную книгу, чтобы бог помог ему опередить соперников.
Леонид отодвинул библию и взял со столика забытые кем-то фотографии. На первом снимке был изображен пожилой мужчина. Изо рта у него торчало множество дымящихся папирос. Странная фотография удивила Леонида. Но помещенная под снимком подпись на английском языке сразу все объяснила.
Это был чемпион по курению. Он курил одновременно восемнадцать папирос, и, когда одна из них потухала, ему немедленно вставляли в рот другую.
Вторая фотография изображала девушку. Веревка стягивала ее волосы. Кто-то невидимый тащил веревку, поднимая девушку на крышу семиэтажного дома. Подпись гласила, что это чемпионка но крепости волос.
На третьем снимке танцевала пара — мужчина и женщина. Ноги их выделывали ловкие па, но лица у обоих были измученные, страдальческие. Казалось, оба танцора вот-вот упадут в изнеможении на пол.
Это были чемпионы по длительности танца. Они танцевали 816 часов подряд, принимая пищу «на ходу» и делая краткие перерывы для сна.
«Дикари! Цивилизованные дикари! — с отвращением подумал Леонид и отшвырнул фотографии. — В какую глупую забаву превратили они спорт!»
На глаза ему попалась желтая картонная карточка с номером дорожки. Леонид повертел карточку в руках, и гордые слова «Союз Советских Социалистических Республик», напечатанные на ней, напомнили ему дань вступления в партию.
Это было незадолго до поездки за границу, после того, как он установил свой четырнадцатый всесоюзный рекорд. Рекомендовал его Галузин и старый пловец Махмутов. Махмутов любил говорить торжественно. И хотя в комнате, когда он подписывал рекомендацию, был только он и Леонид, и они всегда были в самых простых, дружеских отношениях, — Махмутов торжественно сказал:
— Не подведи, Кочетов. Ты — гордость наша. Много тебе дано и много спросится. На тебя надеется Союз Советских Социалистических Республик!
Так и сказал — не родина, не страна, а Союз Советских Социалистических Республик. Слова эти прозвучали как-то особенно гордо и сильно взволновали Леонида.
— Пора! — сказал Иван Сергеевич.
Они вышли из кабинки. Кочетов шел медленно, чтобы не было видно, как он прихрамывает. Шум сразу оглушил их. С трибун неслись аплодисменты, свист, крики.
Огромный пятидесятиметровый бассейн выглядел необычно: на зеленоватую воду, разделенную на шесть дорожек, падали сверху лучи тридцати прожекторов. В этом ливне света вода сверкала и переливалась, как изумруд. Она просвечивалась насквозь, до дна. Зрителям будет видно каждое движение пловца над водой и под водой.
По бортам бассейна расположились одетые в белые костюмы судьи. Их было не пять, не семь, не девять, как обычно, а целых двадцать человек. Возле старта вытянулась цепочка секундометристов — восемь человек.
Обычно на соревнованиях выступают сперва женщины, потом — мужчины: кролисты, а за ними брассисты. Но голландские устроители состязаний решили по-иному. Первыми были назначены заплывы мужчин-брассистов, потом — кролистов, а женщины завершали соревнование.
— На старт вызывается пловец Котшетофф, Союз Советских Социалистических Республик! — гулко раздался голос судьи, разнесенный репродукторами по всему бассейну.
На секунду наступила тишина, и вновь с еще большей силой вспыхнули крики и аплодисменты. Леонид встал возле стартовой тумбочки. Ему досталась третья дорожка.
— На старт вызывается пловец Ван-Гуген, Нидерланды! — снова прозвучал голос судьи.
Справа от Кочетова возле четвертой тумбочки встал высокий, сухопарый голландец. Леонид невольно залюбовался его ладным, мускулистым телом.
«Все равно обгоню!» — твердо решил он.
Пока судья вызывал пловца-поляка, Леонид огляделся. Большой бассейн! Но сразу чувствуется — чужой. И трибуны не такие, как у нас, и небо какое-то непривычное и даже вода чужая, хотя она зеленоватая и разделена на дорожки, как во всех бассейнах мира.
— На старт вызывается пловец Джонсон, Соединенные Штаты Америки! — объявил судья.
Высокий могучий негр встал возле пятой тумбочки. Он дружески кивнул Кочетову и широко улыбнулся, сверкнув крупными, ослепительно белыми зубами. У него были смоляные, коротко остриженные курчавые волосы и огромные, как блюдца, синеватые белки глаз.
В первых рядах пожилой господин с тросточкой громко шикнул: он был недоволен появлением негра.
Леонид из газет знал биографию Джонсона, типичную для большинства американских негров-спортсменов.
Джонсона на родине не принимали ни в один «порядочный» спортивный клуб. Его травили и даже запрещали плавать в бассейнах вместе с белыми, чтобы он «не пачкал» воду.
Но когда наступали международные состязания, американские спортивные боссы все же зачисляли Джонсона в команду, отстаивающую национальную честь страны. Иного выхода не было: Джонсон являлся самым сильным пловцом Америки, хотя и не носил звания чемпиона. Его просто не допускали к участию в первенстве США.
Три года назад Джонсон привез в Америку почетную золотую медаль, завоеванную им на соревнованиях в Европе.