Толковый тариф. Два письма Николаю II
Шрифт:
2) Для известной степени промышленного состояния государства может быть во всех отношениях выгоднейшим принять систему свободной торговли, для другой — первичный, общий протекционизм, для третьей — охранительный протекционизм для тех или иных или для всех товаров. А так как всякий таможенный тариф назначается на будущее или предстоящее время, в котором многие обстоятельства государства и его международных отношений могут измениться, то руководство тарифным делом должно быть поставлено в ближайшую связь со всей остальной политикой страны, и его разумность, устойчивость и целесообразность может служить мерилом дальнозоркости правительства. А так как протекционные таможенные меры могут принести надлежащие плоды лишь с течением времени, то смена тарифной системы даже по отношению к отдельным товарам, особенно имеющим большое экономическое значение, должна быть производима постепенно и обдуманно, а протекционизм проводим с настойчивостью и тем большею, чем более важных народных видов труда он касается, т. е. возбуждает или охраняет.
3) В пределе по времени — выражаясь языком точных наук, или, если угодно, в идеале, которого весь мир и отдельные страны достигают по мере развития видов промышленности, сообразных с естественными условиями стран, — человечество стремится к вечному миру и к свободной торговле. Система свободной торговли тем рациональнее для данной страны, чем законченнее в ней развитие разработки всех и всяких видов промышленности. Система эта менее всего отвечает странам естественно богатым, но не имеющим многих видов развитой промышленности, а потому ни сложившихся крупных капиталов, ни процветающей научной деятельности, ибо развитие и накопление сил последних всегда и всюду составляет плод развития промышленного. Так, например, истинное, или современное и реальное, просвещение достигается попутно при помощи промышленности. В общих чертах сказанное можно выразить так: протекционизм, отвечающий естественным условиям страны, вызывает ее промышленность, ее обогащение, ее просвещение и
4) Но в том положении, в котором ныне находится большинство государств по отношению, например, к Англии и немногим другим странам, успевшим через протекционизм развить свою промышленность во всех возможных отношениях, в интересах общего промышленного развития человечества должно требовать для этих государств если не общего первичного протекционизма, то непременно рационального, возбуждающего (промышленную деятельность, соответствующую естественным условиям страны) протекционизма.
5) А так как промышленное развитие стран связано со всем их бытом, с развитием их просвещения, государственности и всего участия в общей жизни человечества и так как от промышленных отношений зависит благосостояние, трудовая деятельность, достаток, богатство и сила народов и государств, в которые они сложились, то своевременное пользование таможенными пошлинами как средством для развития промышленной деятельности законно и обязательно ради самых драгоценных государственных и общечеловеческих интересов, ибо ведет к уничтожению монопольных неравенств, национальной исключительности и искусственных экономических преобладаний одних народов над другими. Не идеальничая, очевидно, что дело жизни народов, хотя бы они дошли до окончательного разделения территорий и до условий всеобщего мира, все-таки всегда будет содержать условия для неравенства, соревнования и соперничества того или иного рода. Даже научное соперничество народов очевидно в истории наук. О промышленном же не может быть сомнения. И пусть выяснится, что выигрыш государственных единиц может хоть насколько ни будь изменяться от наложения таможенных пошлин, — они будут применяться если не для вызова видов промышленности, то для их охраны […]. Хотя в пределе будет видна свободная торговля, протекционизм, надо думать, всегда будет в том или ином виде на деле применяться — пока будут отдельные государства друг от друга независимы, т. е. свободны.
6) Протекционизм в его высших законных формах, вызывающих определенные виды промышленности, требует столь осмысленного (со стороны знания естественных условий нахождения сырья в стране, добычи его и торговли, состояния дела в других странах, стоимости производства, цен, меры потребности, родов применения товара и прочее) обложения товаров таможенными пошлинами, что размеры окладов, отвечающих каждому товару, должны подвергаться обсуждению со всех возможных сторон, дабы намеченная цель развития желаемых видов промышленности достигалась с возможною быстротою и с возможно наименьшим нарушением других интересов страны. Скажем более: возбуждающие протекционные пошлины только тогда и достигают своей цели, когда наименее всего ведут к внутреннему монополизму, а особенно тогда, когда производству облагаемых товаров отвечают все условия страны до такой степени, что пошлина вызовет внутреннюю конкуренцию, понижающую цены, возвышающую качество товаров и усиливающую добычу их даже до возможности вывозить избытки перепроизводства в иные страны. Тогда от наложения пошлины выигрывают сперва жители края, где идет производство, потом того государства, которое наложило пошлину, а потом и весь всемирный рынок. Отличным для сего примером может служить пошлина, наложенная на керосин в России. В 60-х годах его ввозили в Россию из Америки, а с 80-х годов стали вывозить из России, до того он подешевел у нас, а через этот вывоз упали и мировые цены этого дешевейшего осветительного материала. Без наложения возбуждающей пошлины, наверное, и до сих пор мы бы освещались американским керосином, и цена его, наверное, была бы всюду много выше современной. И мы бы были в убытках, и мир бы не выгадал, а нефть пропитывала бы подземный песок бакинских земель да, понемножку просачиваясь, постепенно терялась бы даром для человечества.
7) Возбуждающие протекционные таможенные пошлины, опираясь на личные интересы подданных, увеличивают возможность получения в стране новых заработков и усиленного или особого вознаграждения за личный труд, подобно тому как за хорошее ученье если даже не дают прав и привилегий, то предоставляют преимущества всякого иного рода. Как обучение части подданных страны, так и учреждение в ней промышленности требует особых расходов в данное время ради интересов будущих, но с тем коренным различием, что таможенную пошлину несет прямо только тот, кто хочет и кто рассчитывает на торговые выгоды от ввозимого товара, а косвенно только тот, кто сам производительным промышленным трудом не занимается, а государственная казна или собранные народные средства при этом не расходуются, тогда как при доставлении образования государство расходует прямо средства, собираемые со всего народа. Как свободная торговля может отвечать только тем государствам, которые или не заботятся о развитии силы и средств своей страны, или тем, которые уже прежними заботами достигли до широкого перепроизводства своей промышленности, так и беззаботность государства об образовании своих подданных может определяться или пагубной беспечностью, ведущей к гибели государства, или высшей формой просвещения, достигнутого страной, когда пользу от образования сознали народные массы. Так противоположности сходятся. Здесь видна одна из слабых сторон тех рассуждений, касающихся торговли и промышленности, в которых советуют сперва стране поучиться, а потом приниматься за промышленность. Сущность дела и вся история как просвещения, так и промышленности показывают, что они легче всего и согласно развиваются вместе и одинаково под кровом государства и при его сознательных заботах. Говорю это с полным убеждением и усилю прямым утверждением: только там наука будет любезна народу и станет через него развиваться, где промышленное развитие пустило глубокие корни. Именно поэтому как служитель науки ради нее самой я пламенно желаю промышленного развития стран. В Англии виден образец, которому другим народам подражать не грех, а должно, — в единовременном развитии наук и промышленности. Видоизменяя подробности сообразно условиям страны, следует, т. е. полезно, возможно и естественно, суметь сразу охватить оба вида развития. Единственных прочных союзников истинного, живого, а не мертвого, т. е. классического и только резонерствующего, просвещения, т. е. готового на труд борьбы с природой и ее косностью, должно искать в среде промышленников, потому что они, ведя такую борьбу и пользуясь наукой как концентрированным консервом опыта и всяких сведений, непременно внушат и детям, и всем окружающим любовное отношение к изучению природы живой и мертвой, людской и всей божеской. Они одни будут за просвещение не для вида, не для красных слов, не для простого усиления самообожания, а для живого дела, для достижения настоящей правды и возможной пользы. Если без науки не может быть современной промышленности, то без нее не может быть и современной науки, а без их совокупности все будет одним классическим бредом тупых исканий, ограничится резонерством, добрыми пожеланиями и отсутствием трудолюбия, а кончится неизбежно скептицизмом или его специальными формами человеческого отчаяния и неудовлетворенности внешней и внутренней. Оттуда и ведут начало бездействие, пустое фразерство, вера в утопии, стремление перестроить мир одними добрыми похотями и даже полный разлад с жизнью времени, погубивший классические империи. Они не понимали промышленности и полагали насытить народ только хлебом, зрелищами и переменой мест в концерте жизни, а потому погибли, оставив после себя прекрасную литературу и классический пример того, к чему ведет даже полный расцвет просвещения, если оно остается чуждым живых, практических, т. е. промышленно-трудовых, интересов народа. Живое сложно, мертвое же прямолинейно и служит почвой живому. Государство, наука и литература могут быть прямолинейны и чураться промышленности или относиться к ней свысока, но тогда они только повторят классический пример, т. е. ведут хоть медленно, но верно к классическому результату классических империй — Рима, Греции или в лучшем случае Китая.
8) Фискальные таможенные пошлины, составляющие один из удобных и всюду практикуемых способов удовлетворения общих государственных надобностей, или особый вид неокладных (косвенных) сборов, подобных акцизам, отличаются существенно от протекционных таможенных окладов тем, что влекут за собою доходы государственной казны и влияют на расходы тех жителей, которые не могут обходиться без чужеземного добра, но фискальные пошлины не сопряжены прямой связью ни с доходами жителей, ни с их трудовым заработком, ни с развитием и разработкой естественных богатств страны, а потому размеры фискальных пошлин определяются совершенно иными соображениями, чем размеры протекционных пошлин. Однако во многих случаях таможенные пошлины, нося сперва характер чисто фискальный, становятся со временем протекционными, ибо таково свойство таможенных окладов. Так, пошлины на хлопок и виноградные вина в России сперва были чисто фискальными, но ныне становятся уже протекционными, потому что под влиянием пошлин стало развиваться русское производство хлопка и потребление русских виноградных вин возросло. Отсюда видно, что резкого различия фискальных пошлин от протекционных для таких обширных и еще не развивших своей промышленности стран, как Россия, делать не следует, т. е. фискальные пошлины следует обсуждать, сообразуясь с естественными условиями, в стране существующими. Здесь кстати упомянуть один примечательный курьез: Бастиа (Sophismeseconomiques, 1845-1854) и тому подобные софисты, преданные делу свободной торговли, ясно видят необходимость и государственно-народные выгоды фискальных пошлин, их готовы даже защищать. Можно вообще сказать, как это ни странно звучит на первый раз, что есть
С.-Петербург, 29 апреля 1889 г .
Глава II. Таможенные тарифы России
На моем веку много мне приходилось заседать и присутствовать при рассмотрении множества жгучих вопросов русской жизни. Но, говорю с полной уверенностью, ни разу я не видел такого собрания, как тарифная комиссия 1890 года, в котором люди с такой охотой, с полным сознанием того, что они делают, накладывали на себя, ради общего блага, столько тяготы — не на то, что они производят и продают, а на то, что они только покупают. Большинству участников не перепадет ничего, кроме лишних расходов от предлагаемых и защищаемых тарифных ставок, а многие торговцы и промышленники защищали такие ставки, которые прямо заставляли их платить сотни тысяч рублей. И притом все обходилось без той горячки и без следа того охвата предвзятой мыслью, которыми, кажется многим, только и можно объяснить забвение личных интересов. Вчерашний и даже завтрашний фритредер, и тот при разборе не абстракта, а частного вопроса, какие только и разбирались в тарифной комиссии, становился на сторону протекционизма. А тут — требовавший высокой пошлины узнавал, что и без нее ввоз мал и его увеличения не предвидится, и охотно сразу отступал, потому что видел во всем собрании полное желание послужить на пользу своей страны, не вдаваясь ни в одну крайность. Я знаю участников комиссии, которые сперва просто едва себя сдерживали, видя, что дела поворачиваются не в ту сторону, которую они считали единственно правильной, но и они, успокоившись, вдумавшись и узнав кое-что такое, чего прежде в расчет не принимали, убеждались, что в конце концов дело направляется в сторону, единственно возможную или возможно наилучшую. Сам я, войдя в дело после внимательного изучения, должен был во многих случаях переменить свое мнение, узнав много такого, что не имел сперва в виду. Но так как всякий таможенный тариф, по самой сущности этого дела, должен быть временным и будет требовать еще и еще улучшений и приспособлений, то и в тарифе, выработанном в комиссии, достигали не какого-нибудь абстракта, а только правильного направления таможенной нашей политики. И можно быть уверенным, что если впредь будут следовать тому же пути, который намечен в мерах, предложенных тарифной комиссией 1890 года, то скоро промышленный рост России, поколебленный тарифом 1868 года, возобновится и приведет к тому, что Россию признают настолько же способной к заводско-фабричной деятельности, насколько она всеми считается способной и приноровленной к сельскохозяйственной. Но, оставляя до следующей главы соображения, относящиеся к этому предмету, я закончу теперь остальную историю последнего пересмотра тарифа.
В первых числах декабря 1890 года кончились заседания тарифной комиссии, а в последних уже пошло первое представление выработанных статей тарифа, относящихся к химической промышленности, в Государственный совет. Всего в 14 вновь составленных записках включен весь тариф. Каждая записка содержит обзор рассматриваемой промышленности, проект новых статей, статистические данные до самого последнего времени и мотивы предлагаемых изменений. Дело так представлено, что рассмотрение здесь пошло сравнительно скоро. В семи заседаниях департамента государственной экономии в апреле и начале мая разобран статья за статьей весь тариф, и в конце мая он уже прошел чрез общее собрание Государственного совета, т. е. был подготовлен к высочайшему утверждению, которое и последовало 11 июня 1891 года с тем, чтобы новый тариф начал действие с 1 июля 1891 года.
Таковы внутренний смысл и внешняя история нового тарифа. Остается только ждать его плодов. Но понять смысл статей, их отношение к жизни России и ее судьбе не так просто, как может показаться сначала. Эта книга назначается именно для того, чтобы разобраться в этом предмете тем, которые захотят и будут иметь волю и силу принять участие в предстоящем промышленном движении отечества. Тут корень не только внешнего благосостояния, как личного, так и общего, но и внутреннего благополучия, потому что истинное участие в промышленности составляет вид труда, полезного как для себя, так и для других. В этом деле сходятся альтруизм с эгоизмом, их кажущееся противоречие исчезает; и я даже думаю, что люди, ныне решающиеся посвящать свою деятельность развитию русской горной, заводской и фабричной деятельности, скорее могут быть названы альтруистами, потому что эгоистам легче обсуждать и осуждать, чем действовать, легче резать спокойные купончики, вместо того чтобы рисковать капиталом и работой, а в крайнем случае уже лучше занимать старые покойные места и положения вместо новых промышленных забот и необходимости быть среди рабочего народа. Настоящим эгоистам — без беспокойных производительных занятий — уж лучше следовать классическим образцам, для которых шаблон уж давно выбит и всюду готов.
Для того чтобы ныне действующий тариф, равно как последующее изложение и руководящие мысли этой книги, еще более уяснились, мне необходимо остановиться на формуле, господствующей у нас еще и поныне и особенно ясно выраженной Тенгоборским, по которой будто бы нам необходимо держать низкие тарифы на иностранные товары и ввозить их к себе уже для того, чтобы иметь возможность сбывать свой хлеб. Предполагается так, что иностранцы будут у нас покупать наш хлеб тем охотнее и тем больше дадут за него, чем больше сбудут нам своих не хлебных товаров: угля, железа, машин, тканей, всяких галантерейных товаров и т. п. Факты общие и частные и соображения самых разнообразных свойств заставляют меня считать, что такая формула совершенно неверна ни с практической, ни с теоретической стороны дела. Но тут есть встреча мнений, а потому должно говорить подробнее. Для ясности поставлю положения, которые и постараюсь развить.