Толлеус, искусник из Кордоса
Шрифт:
– Помощник немного переоценил мои скромные силы. Да, я могу сделать ту внешность, какую вы пожелаете. Вот только никакой мимики на новом лице не будет. Поэтому, думаю, результат получится не такой, как вы ожидаете…
Искусник не кривил душой. В войну ему выдавали специальное плетение, с помощью которого можно было сделать иллюзию целого человека. Причем эта иллюзия, как в зеркале, могла повторять все движения вслед за искусником. Но эту секретную разработку военного назначения у Толлеуса изъяли сразу, едва империи заключили мир. Как старик ни старался, за несколько лет он так и не смог своими силами воссоздать это замечательное плетение. Он даже специально купил в лавке бесполезное, но общедоступное плетение-аналог для копирования мелких предметов в надежде с его помощью разобраться
Ткач, осознав, что не получит желаемого, рассвирепел и, брызжа слюной, стал грозить всевозможными карами. Невыполнение контракта, за который получена предоплата, – вопрос серьезный. Но Толлеуса этот взрыв эмоций мало тронул. Дождавшись, когда мужчина сделает паузу, чтобы перевести дыхание, он спокойно сказал:
– Любезный, я не отказываюсь выполнять свои обязательства. Одно ваше слово, и вы получите новое лицо со всеми упомянутыми мной ограничениями. И тогда вам придется заплатить оговоренную сумму в полном размере. Я же как честный человек заранее предупреждаю вас о последствиях…
Ткач и не думал униматься, разоряясь пуще прежнего, чем еще больше привлек внимание охранников, которые и без того навострили уши. Тогда искусник как бы между прочим тихо заметил:
– Люди, желающие проверить собственную жену на верность, нанимают молодых смазливых парней. И стоит это в разы дешевле. Но есть категория людей, которые хотят залезть в постель к чужой жене. Этим весьма заманчиво принять образ любимого мужа… Любезный, а тот человек, чей образ вы хотите примерить, знает об этом?
– Не ваше дело, – зло бросил клиент, буравя искусника взглядом.
– А еще можно, надев чужую личину, проникнуть в чужой дом и ограбить его, – как ни в чем не бывало продолжил Толлеус, доставая монеты.
Несостоявшийся клиент молча сгреб деньги и, с ненавистью взглянув на беззаботно улыбающегося старика, поспешил в здание гильдии. А искусник велел Оболиусу разворачивать лошадей: одно дело сделано.
Расчет оказался точным: Серебряного кольца повозка достигла аккурат к рассвету, когда уже смело можно посещать состоятельные дома, не боясь нарушить приличия. На очереди была дама, пожелавшая обзавестись красивым бриллиантовым ожерельем. Толлеус с Оболиусом плохо ориентировались внутри малознакомого города, поэтому пришлось основательно попетлять между утопающими в садах усадьбами, прежде чем нашелся нужный дом.
Прибыв на место, искусник у престарелого привратника в пышной ливрее спросил ллэри Ровену. Тот с сомнением оглядел визитеров, но все же без возражений позвал хозяйку. Оболиус описал ее незамысловато: «женщина». На деле это оказалась совсем юная девушка, дочь владельцев усадьбы. Она поспешно увлекла старика на второй этаж и завела в комнату, которая при ближайшем рассмотрении оказалась не гостиной, а маленькой библиотекой. Там-то во время короткого разговора быстро выяснилось, в чем заключалась пикантность дела. Еще вчера, когда Оболиус передал своему господину суть заказа, искусник удивился, зачем женщина решила воспользоваться его услугами, если проще и дешевле приобрести у ювелира стекляшки. Как выяснилось, дешевая копия у ллэри уже имелась, но качество ее не выдерживало никакой критики: даже ребенок распознал бы подделку. Увы, быстро сделать что-то приличное не мог ни один мастер, а требовалось «прямо сейчас». Драгоценный оригинал принадлежал семейству Ровены уже несколько столетий, его носила еще прародительница династии. Нанимательнице Толлеуса запрещалось трогать фамильные украшения. Все же юная ллэри не могла удержаться от соблазна и иногда перед зеркалом или перед подругами примеряла дорогие безделушки. Недавно случилась беда – ожерелье сломалось, как она выразилась. Ее родители отличались весьма суровым нравом, так что теперь Ровена до смерти боялась, что они узнают.
Старик никак не мог представить, что нужно было делать, чтобы испортить массивную золотую оправу. Впрочем, одна догадка у него все-таки родилась, едва он заметил, как девушка покраснела и потупилась, когда рассказывала об этом. Похоже, не только перед подружками Ровена представала, усыпанная бриллиантами. Ну а если учесть молодой горячий возраст и «меряю, только когда родителей нет дома», то можно сделать одно более-менее правдоподобное предположение. К делу это не относилось, и Толлеус не стал выведывать подробности. Проказы подростков он не одобрял, до добра они не доводят. Но это его не касается, так что он совсем не собирался становиться на страже морали и нравственности и читать посторонним людям нравоучения.
Сейчас оригинал ожерелья восстанавливали ювелиры, но им на это требовалось время, что заставляло Ровену нервничать. Поэтому-то она сразу же уцепилась за искусника, надеясь с его помощью благополучно выкрутиться из щекотливой ситуации. Деньги у нее имелись, свои ли, родительские или «друзей» – не важно. Главное, она вполне могла позволить себе воспользоваться услугами гостя из Кордоса: толстый мешочек с золотыми монетами наглядно доказывал это.
Со своей стороны бывший настройщик легко и быстро мог сделать иллюзорную копию хоть целой шкатулки драгоценностей. Причем местные аристократы, мало знакомые с Искусством, вряд ли смогут определить обман. Это, кстати говоря, открывало широкие перспективы для сбыта в Оробосе фальшивок. Старику очень не хотелось оказаться замешанным в какой-нибудь некрасивой истории. Когда он еще только ехал сюда, то полагал, что женщина просто хочет пустить пыль в глаза подружкам на каком-нибудь званом вечере, «размножив» единственный камешек, взятый под залог.
Поэтому он собирался закрепить иллюзии прямо на теле заказчицы. Тогда точно не возникло бы никаких проблем: как Оболиус не мог избавиться от хвоста, так и Ровена не смогла бы снять с шеи несуществующее ожерелье и, например, продать его. Просто носила бы целый день, пока плетение без подпитки маной не развеялось бы. Но в данном случае такой вариант не подходил. Впрочем, юная ллэри не была похожа на закоренелую преступницу и искренне боялась родительского гнева.
Последнее со стопроцентной точностью проверить нельзя – такое плетение отсутствует в свободной продаже, но вряд ли девушка умеет настолько убедительно врать, чтобы легко провести человека, прожившего больше сотни лет. В общем, Толлеус посоветовался сам с собой и решил, что можно рискнуть. Вдобавок, если припугнуть девицу, что при попытке продажи «чары» развеются, то и вовсе не о чем беспокоиться. Но для создания иллюзии нужен образец.
– Поехали к ювелирам, которые чинят твою цацку, – заявил искусник вытаращившей глаза Ровене. А потом потратил еще несколько минут на то, чтобы объяснить ей зачем.
Дальнейшее не представляло интереса и скорее навевало скуку: съездить в дорогой карете обратно в Бронзовое кольцо, осмотреть помятое ожерелье. Вернуться обратно, где уже заждался голодный Оболиус. Единственная сложность – создать зеркальную иллюзию непострадавшей части, но старик справился быстро. Гораздо больше времени ушло на саму дорогу. Теперь поддельное ожерелье выглядело как настоящее. Конечно, на ощупь можно обнаружить несоответствия, но только если очень постараться. Увы, но с этим искусник ничем помочь не мог, да и не собирался.
Следующий адресат – девушка, желавшая денно и нощно любоваться светлым ликом своего возлюбленного, жила в красивом белом домике с красной крышей совсем неподалеку от предыдущей клиентки. Как и в прошлый раз, Оболиус остался внизу с повозкой, а Толлеус, осушив еще одну жизнегубку, отправился внутрь. Девушка с заплаканными глазами встретила его в холле вместе с будущей моделью – приятным молодым человеком весьма бравого вида. С ними был лысый мужчина в потрепанном сером кафтане. Искусник с первого раза затруднился даже определить его социальный статус: не то дворецкий, не то учитель. Однако, как тут же выяснилось, именно этот невзрачный человек оказался хозяином дома, главным спонсором и по совместительству отцом безутешной девицы. Толлеуса проводили на второй этаж и усадили в мягкое высокое кресло, где они с хозяином еще раз обсудили все детали сделки.