Толлеус, искусник из Кордоса
Шрифт:
Зато препятствие в виде лесенки из пяти ступеней, каждая из которых была выше человеческого роста, неожиданно вызвала у Тиция сложности. Искусник считал ее одним из самых легких испытаний – Паук забрался бы на нее без проблем, едва сбавив скорость, но безрукому гиганту подниматься на нее оказалось архисложно. Прыгать по понятным причинам он не мог. Немалый вес – проклятие всех каменных големов, которые приготовились штурмовать Черепаху. Чародею на арене помог рост его творения. Как ни высоки препятствия, но истукан оказался выше раза в два, если не больше. Подойдя к краю ступени, он поворачивался к ней спиной и, мощно оттолкнувшись обеими ногами, пытался сделать кувырок назад. Иногда получалось, иногда нет – и тогда
Наклонная поверхность, куда предстояло взобраться голему, выглядела непреодолимой. Высота преграды совсем небольшая – два-три человеческих роста. Исполин Тиция выше нее, но наклон слишком крут, чтобы удержать такую массу камня. Будь у горки твердое покрытие, ни один каменный голем не смог бы на нее взобраться. Шансов не было бы даже у тех, что с руками. Но устроители понимали это и соорудили обычный земляной склон вперемежку с камнями. Чародей явно готовился к штурму, поэтому с налету принялся вытаптывать ступени. Причем тут в ход пошли запасные ноги. С неумолимостью молотов пара до поры бесполезных конечностей стала долбить склон, делая углубления. Земля временами осыпалась, но Тиций справился с этой преградой гораздо быстрее, чем с лестницей.
Толлеус повернулся к Маркусу:
– А как остальные участники? На все готовое?
На этот раз посол ответил, оторвав взгляд от иллюзии:
– Поправят. Сделают как было. Даже чародейство не понадобится – выпустят полсотни рабочих с лопатами, и все.
До финиша осталось всего ничего. Голем побарахтался в рукотворной песчаной пустыне, увязая под собственным весом, но сумел пробиться и через нее. Шарообразная форма тела давала ему неоспоримые преимущества перед традиционной: там, где каменные ноги не могли пройти, исполин ложился на бок и перекатывался.
Огромные железные жернова ожили аккурат в тот момент, когда голем подошел к ним. Буквально на первом же шаге гигант потерял равновесие и повалился вниз. Протяжный скрежет долетел до трибуны, а иллюзия во всей красе передала летящие от поверженного героя искры. И все же Тиций боролся. В дело пошли все ноги, пытаясь вытолкнуть неподъемное тело из ловушки. Оказалось, чародей все-таки мог контролировать за раз больше одной пары. Скорее благодаря чуду, чем расчету, минут через пять голем вырвался из западни и рухнул на землю с другой стороны каньона. От каменного исполина мало что осталось: неровный фрагмент от некогда шарообразного тела и гнутая часть одной ноги.
Больше преград нет, но до гостеприимно распахнутых ворот еще надо преодолеть шагов двадцать. Чародей корчился и кричал, голем взрывал единственным обрубком землю, пытаясь дойти, доползти, дотянуть до финиша, – буквально на одной только воле хозяина. Сохранись тело истукана в большем объеме, эти попытки были бы тщетны – чудовищная масса не позволила бы ему сдвинуться с места таким экстравагантным образом. И все же оробосцу удавалось рывок за рывком по чуть-чуть продвигаться к заветной цели. Сзади за поверженным гигантом тянулся глубокий неровный след, будто от плуга, но Тиций не замечал этого. Похоже, он вообще не видел ничего вокруг, потому что калечный голем не остановился за чертой, а судорожно продолжал ползти. Лишь когда судьи похлопали чародея по плечу, выводя из транса, шевеление камней прекратилось.
– А он молодец! – успел похвалить заочного врага Маркус, прежде чем воздух в который раз наполнился оглушающим ревом зрителей.
Толлеус тяжело вздохнул: сам он не боец, чтобы сражаться за победу вот так, до последней капли крови. Пожалуй, ему все-таки не место рядом с этими суровыми людьми.
Глава 19
Толлеус. Подковы
В поле зрения возник искусник из охраны и коротко кивнул Маркусу. Тот сейчас же подхватил старика под руку, увлекая в глубь трибуны: прибыл посыльный с плетением.
– А если настанет моя очередь? – забеспокоился големщик, но посол успокаивающе похлопал его по плечу:
– Каждый имеет право отлучиться по нужде. Да, когда тебя объявят, появиться нужно быстро. Но мы успеем. Ты только не ломай ничего, чтобы в любой момент можно было начать выступление. Справишься с плетением – хорошо. Нет – значит нет.
В небольшой комнате, часть которой занимали запасные големы, а также пятеро охранников, было неуютно. Но мрачные мысли тут же исчезли, едва старик дрожащими руками вцепился в свой посох. Все-таки без него искусник – не целый человек, а только половина.
Плетение, как Толлеус и предполагал, оказалось архейским. А значит, шансов разобрать его на составляющие почти нет. Единственное, что более-менее реально, – это выделить крупные модули, примерно определить их назначение и пытаться воспроизвести что-то похожее с помощью своего амулета-книги. Искусник сел на единственный табурет, прислонившись спиной к стене, закрыл глаза и привычно провалился в мир красочных нитей, кирпичиков-блоков и затейливой вязи плетений.
Трибуны периодически разражались криками, отчего комнатка начинала гудеть, точно колокол, но Толлеус не обращал на это никакого внимания. Возможно, он даже ничего не слышал, сосредоточившись на своей работе. Охранники какое-то время с интересом поглядывали на него, но им быстро надоело это занятие. Големщик казался спящим, лишь некоторая аурная активность говорила о том, что работа кипит. Маркус, как когда-то приютившись на борту голема, поерзал на своем месте минут двадцать. Раздираемый противоречивыми чувствами, он все-таки сдался: тихонько покинув свой насест, выскользнул из помещения и помчался смотреть Турнир.
С уходом начальства искусные стражи еще больше расслабились и уселись в кружок прямо на пол, достав кости. Все же они старались не беспокоить старика, поэтому разговаривали шепотом и сильно не размахивали руками, как это обычно бывает при такой игре. Один раз в дверь поскреблась улыбчивая девушка из обслуги, но на нее тут же шикнули и прогнали. В другой раз пришел еще один посольский искусник, оставил корзину с провиантом и водой, пошептался с сержантом и ушел.
За все это время старик ни разу даже не пошевелился. Тем неожиданнее было, когда вдруг на стене напротив него стало расти какое-то плетение. Искусники, побросав кости, вскочили на ноги, но тут же разобрались что к чему. Толлеус открыл глаза и со скрипом встал, охая и держась за поясницу. Впрочем, разогнулся он быстро и поспешил к своему плетению, чтобы вблизи хорошенько рассмотреть его. Пожалуй, глупо экспериментировать вот так в помещении. Стоило бы задуматься над тем, что такой эксперимент чреват обрушением кровли в случае неудачи. Впрочем, обошлось. Сержант из-за плеча старика также с интересом пялился на искусный корень, вдруг выросший в стене. Големщик повернулся, довольно хихикнул и заговорщицки сообщил боевому искуснику:
– Эх, сейчас я!..
Что он имел в виду, осталось загадкой, потому что рот его внезапно закрылся, а взгляд опять затуманился. Охранники переглянулись, старший пожал плечами, и все вернулись к игре.
У старика все складывалось как нельзя лучше. Признаться, он сам не был уверен, что задумка получится. Однако же он справился с упрямым плетением, причем за очень короткое время. Что такое несколько часов по сравнению с днями упорной работы, как бывало прежде? Тьфу, а не срок. Правда, плетение было готово лишь вчерне и требовало дополнительной настройки, но это уже мелочи. Еще чуть-чуть, и можно переходить к испытаниям.