Толстолоб
Шрифт:
– Они не просто сказали, что это был ребенок, Том.
– Глаза у Хэлфорда блуждали.
– Они сказали, что это был ребенок-монстр...
3
– Да что с тобой такое?
– спросил Александер.
– Ты вся дрожишь.
– Я в порядке, - ответила Джеррика.
– В порядке, да? Ты выглядишь так, будто у тебя ломка. Если это так, я отвезу тебя в больницу.
– Оставьте меня в покое, - огрызнулась Джеррика.
– Просто отвезите меня обратно в пансион.
–
– Сейчас я не в настроении разговаривать, - сказала она. Так оно и было. Что она могла сказать? Я только что отсосала наркодилеру за кокаин? Проглотила его сперму? Нет...
– Как ваш разговор с боссом?
– спросила она вместо этого.
– Очень информативно. Но тема конфиденциальная, так что не спрашивай.
Джеррика поникла. Она чувствовала себя, словно кусок веревки, который разматывали нить за нитью. Одна ее часть думала лишь о том, как сильно ей хочется вернуться и удовлетворить потребность. Другая ее часть могла лишь признать, что отец Александер сам был лекарством. И все же первая часть напоминала ей, насколько все бесполезно.
Если не одно, так, что-то другое...
Она готова была уронить лицо в ладони и расплакаться. Я люблю вас! Разве не видите?
Но что это изменит? Он же - священник.
В Люнтвилль они возвращались молча. О себе давали знать лишь едкий привкус спермы во рту и ощущение пластикового пакетика в набедренном кармане.
4
Толстолоб чувствовал это нутром. Теперь он знал, что что-то не так. С тех пор, как он покинул Нижний Лес, тот Голос взывал к нему каждую ночь. Он вел его куда-то, не так ли?
Толстолоб остановился на краю леса.
Он не мог ничего с собой поделать. Он выхватил член, думая о всех тех красивых "телках", которых трахал в свое время. О влажных горячих дырочках, в которые он совал свой причиндал. Жаль, что у него никогда не получалось правильно кончить в них. Они все были слишком маленькими! Но он все равно думал об этом, надрачивая себе член, и выпустил обильный заряд "молофьи" в заросли кустарника. Было приятно. Очень приятно!
Но затем он вновь вернулся к размышлениям. Это место...
Он знал его!
Это было то самое место, куда вел его Голос, не так ли? Место, где людей предают земле. Каменные плиты торчали из травы. Он знал, что это такое, потому что Дедуля рассказывал ему.
Это место называлось "кладбище".
ЧАСТЬ ПЯТНАДЦАТАЯ 1
– Тебе уже лучше, Тетушка Энни?
– О, да, дорогая, теперь, после сна, гораздо лучше.
– Она выглядела отдохнувшей и бодрой, когда нарезала зеленый лук на большом разделочном столе.
– Господи, целый день проспала! Не успею вовремя приготовить ужин!
– Не беспокойся, - сказала Чэрити.
– Отец Александер и Джеррика еще даже не вернулись из Ричмонда.
– Просто у меня есть огромное желание впечатлить святого отца настоящей местной стряпней. Свекольные яйца, кукурузная запеканка и мои знаменитые пироги с белкой - как тебе такое?
Пироги. С белкой. В Чэрити сперва проснулся инстинкт зоозащитницы, но потом она вспомнила, как ей нравилось в детстве есть бельчатину. Лишь бы мне не пришлось смотреть, как она обдирает и потрошит зверька,– подумала она.
– Звучит замечательно, Тетушка Энни. Я могу тебе чем-нибудь помочь?
– Нет, нет, дорогая. Предоставь готовку мне.
"Пироги" являлись неотъемлемой частью местной кухни, и чем-то напоминали буррито. Мясо и овощи заворачивались в тесто, а затем запекались. Чэрити помнила, какая это была вкуснятина, как и тетушкина кукурузная запеканка. "Свекольные яйца" - это были просто сваренные вкрутую и маринованные в свекольном соке куриные яйца. Тоже очень вкусно. При мысли об этих блюдах у Чэрити разыгрался аппетит.
– Чем сегодня занималась?
– спросила Энни.
– Я... я ходила на кладбище.
В кухне на мгновение повисла тишина.
– Что ж, думаю, это правильно, что ты посмотрела место упокоения свой мамы.
– Да, - смущенно ответила Чэрити.
– У меня сразу возникло множество вопросов.
– Сейчас не время, дорогая. Позволь мне приготовить ужин. Эти пироги пекутся полтора часа. На низком огне, иначе начинка останется сырой. Но обещаю, вечером я рассказу тебе о твоей замечательной ма...
Сисси,– подумала Чэрити. Сестра Энни. Моя мать. Какой она была? Эти вопросы крайне редко приходили ей в голову, но теперь?
Теперь они терзали ее.
Должно быть, это из-за ее нахождения здесь. Спустя долгое время Чэрити вернулась домой, и вполне естественно, что эти вопросы у нее возникли. Но...
– Чэрити!
– воскликнула Энни, ее нож завис над репой и луком.
– Твоя рука!
Голос тетушки вывел ее из задумчивости. Она чесала повязку на руке. Ей не хватало смелости рассказать тете подробности того, что она делала сегодня. И ей требовалось больше времени, чтобы расспросить о безымянной могиле. Она не могла просто сказать: "Понимаешь, Тетушка Энни, когда сегодня я ходила на кладбище, я не только навестила могилу моей матери. Еще я посмотрела ту вторую, на которую ты вчера возложила цветы. И которую ты не хотела мне показывать. О, и я вытащила из земли тот непомеченный камень...
Она действительно сделала это и заметила у основания камня надпись. Там было грубо выбито, будто поработала долотом неумелая рука: "Покойся с миром" А ниже: "Джералдин, прости меня".
Но возвращая камень на место, Чэрити содрала на руке кожу, и ранка кровоточила довольно сильно.
– Ничего страшного, - сказала она.
– Просто поцарапалась сегодня...
– Затем она солгала.
– Об заднюю ограду. Но я хорошо перевязала.
– Ты уверена, дорогая? Может, помазать йодом?