Толстый демон
Шрифт:
Шурик слегка подвинулся вместе со стулом, стараясь сместиться так, чтобы Славомира оказалась между ним и котом. Безуспешно. Полосатый вальяжно встал, прошелся по столу и уселся прямо перед занервничавшим толстяком.
— Ты же все равно Савраку про найденыша сообщишь, верно? Вот заодно и приглядишься к парню.
— Да с какой стати? — удивилась старуха. — Ты этой земле хозяин, стало быть, главе Дома и главе семьи сам должен весточки слать.
Демон принялся ковырять пальцем стол:
— Ну считай, что я тебе поручение дал.
— Общаться с прародителем не желаешь? — предположила Славомира. — Не дрейфь, вьюнош! Не съест же он тебя.
— Съест не съест, а напоминать о себе лишний раз я не намерен, — неожиданно сварливо ответил Шурик. Бабка довольно захихикала. Толстяк зарычал: — Будто не знаешь, в какой я у старших чести хожу!
— Ладно, — Славомира продолжала тихо посмеиваться, — помогу твоему горю ввиду особых обстоятельств. Упускать новика с даром сильным и впрямь не след. Быстро ты его нашел — как сумел-то?
— Повезло, — буркнул парень.
Скорее всего, ушлая бабка добилась бы своего и вытянула из Шурика мельчайшие подробности, если бы не очередная случайность. Или перст судьбы, кому как угодно. Невольным спасителем дханна на сей раз выступил тот самый Дима Смирнов, сегодня многократно обсуждаемый, ждали которого только к семи часам. А он пришел раньше, причем очень быстро.
— Не к добру пацан торопится, — поведала коту Славомира, стоило будущему великому магу появиться в конце улицы. То есть где-то за полкилометра. — Чует мое сердце, случилось что-то.
Четырехлапый зверь чисто по-человечески фыркнул, махнул хвостом и, прихватив кусок ветчины, запрыгнул на книжный шкаф. Оттуда ему наблюдать было удобнее. Нервничающий Шурик принялся стремительно очищать от продуктов стол. Плохие новости всегда вызывали у него прилив аппетита, а поскольку хороших новостей в его жизни случалось мало — просто карма какая-то, — ел он практически всегда. Бабка молчала. Воцарившуюся тишину нарушал только треск челюстей, тиканье ходиков да доносящиеся из соседского двора комментарии на тему «как нам обустроить Россию». Сосед-алкоголик, приняв на грудь, испытывал неудержимую тягу к общению. Однако ходил он в таком состоянии с трудом и выйти из дома, чтобы найти собеседника, не мог. Приходилось бедолаге идти на компромисс — накидывать на вешалку широкий тулуп, называть его Васей и общаться с ним. Громко общаться.
К тому моменту когда Дима вошел в приветливо распахнувшуюся калитку, настроение у навоображавшего невесть что дханна колебалось вблизи отметки «хреново». Поэтому замявшегося на крыльце юношу приветствовал мощный рык:
— Ну чего встал! Входи давай!
— Зачем же ты, Ассомбаэль, паренька пугаешь, — немедленно раздался дребезжащий старушечий тенорок. — Он же в наших делах ничего не смыслит. И вообще сейчас в глубоком душевном раздрае находится, ибо тонкая психическая организация бунтует против насильственного изменения ейных нервических параметров. Вишь, как умаялся, сердешный.
Вошедшего в комнату Диму ожидал пропустивший бабкино заступничество мимо ушей дханн.
— Признавайся, чего натворил.
— Я, кажется, человека убил… — У юноши дрожали губы. — Случайно.
У Шурика зубы заныли.
— Тебя видели?
— Да.
Толстяк выругался. Славомира быстренько вскочила, подбежала к шкафчику, достала из него малый графинчик и перелила содержимое в кружку.
— На-кася, милок, успокоительного хлебни и рассказывай подробно.
Отдышавшись после сорокаградусного успокоительного, паренек поведал следующую историю. С некоторых пор к его бабушке — единственной, слегка выжившей из ума родственнице — повадились шастать сектанты. Откуда они взялись в маленьком городке, Дима не знал. Просто в один прекрасный день на улицах начали появляться незнакомые люди, предлагавшие поговорить о Боге, совавшие религиозную литературу и настойчиво зазывавшие на совместные собрания. Те, кто собрания посетил хотя бы раз или просто проявлял интерес, приглашались еще и еще. Избавиться от внимания назойливых проповедников было невозможно. Димина бабушка, вместо того чтобы следовать по проторенной к православной церкви дорожке, тоже вступила в стройные ряды иеговистов, да еще и внука туда попыталась затащить (но тот головой не скорбел и на агитацию не поддавался). Однако жить дома стало просто невозможно. Постоянно приходили какие-то типы зомбированного вида, внезапно появилась куча нелепых правил и запретов, которые молодой нормальный пацан, не скрывая, называл идиотизмом. Бабка злилась, обещала проклясть. Она даже собиралась выписать внука из квартиры и отправить его в детский дом, но помешали остатки советской системы соцобеспечения и уже новая, демократическая бюрократия.
Обычно Дима до позднего вечера старался не появляться дома, предпочитая бродить по улицам, чем собачиться с полоумной родственницей и ее соратниками. Однако сегодня он изменил привычному маршруту «школа — друзья — парк» и направился домой, рассчитывая отсидеться в отдельной комнате. Открытое демоном истинное зрение показывало слишком странные картины, парню требовалось время оправиться от сенсорного шока. Увы, полежать в кроватке до назначенного времени не получилось. Пришедшие в гости сектанты возжелали провести очередной сеанс приобщения непутевого отрока к истине. Как уже давно Дима выяснил, избавиться от них с помощью цензурной лексики не представлялось возможным, но сегодня обычные методы не срабатывали — гости упорно продолжали нести бред и уходить не собирались. Подросток разозлился…
— Короче, — прервал сумбурную исповедь Шурик. — Что с ними?
— Один сидит как каменный, даже глазами не хлопает, — хихикнул Дима. Действие «успокоительного» продолжало набирать обороты. — У второго язык отнялся, когда я ему заткнуться приказал. Третий по квартире бродит, никак выхода найти не может. — Начинающий маг внезапно расплакался и, размазывая слезы по лицу, закончил: — Бабушка сказала, мной дьявол овладел, и из дома убежала!!!
— К руководству, — закончила Славомира.
Дханн и полукровка переглянулись. Старая ведьма почесала нос:
— Давай так, ты парню про Дома и ведающих расскажешь, а я к нему домой сбегаю. Попробую исправить, что малец по дурости наворотил.
— Правильно! — обрадовался Шурик возможности свалить неприятную работу на другого. — Так и сделаем!
Бабка, не теряя времени, усвистала в известном направлении — только дверь хлопнула. Толстяк вздохнул. Унаследованные от предков пророческие способности вкупе с седалищным нервом настойчиво сигнализировали о грядущих неприятностях. Казавшееся поначалу простым дело на глазах обрастало сложностями.
— Слышь, пацан, — московский период бомжевания оставил след в манерах демона, — туалет там.
Дима непонимающе посмотрел на толстяка. Шурик вздохнул, двумя пальчиками поднял подростка из кресла, развернул в нужную сторону, после чего ткнул щепотью куда-то в район печени. Глаза у мажонка от несильного в общем-то тычка чуть не выскочили из орбит, он торопливо зажал себе рот руками и очень быстро ускакал во двор. Почти сразу чуткий слух дханна различил звуки прочищаемого желудка. Вернулся парень не скоро, зато совершенно трезвый.