Том 1. Ленька Пантелеев. Первые рассказы
Шрифт:
– Да я не о том. Я хотел спросить: кто там у нас верховодит? Глебовы-то еще хозяйничают?
– Да. Федор Глебов на днях лавку открыл. Торгует. Сыновья его, которые раньше в лесу скрывались, теперь дома живут. А с Хорькой я не играю больше.
– Это почему ж так?
– Вы же знаете, почему, – нахмурился Ленька.
Он смотрел на Кривцова и думая, что председатель очень изменился. Не в том дело, что его остригли и что он похудел. Голос у него был расслабленный, больной, но в этом голосе не было уже тех нежных, девичьих ноток,
– Ничего, – говорил он с невеселой усмешкой. – Пускай похозяйничают, потешатся напоследок… Ведь, дураки пошехонские, не понимают и понять не хотят, что Советская власть – навечно, что ее ни вилами, ни топорами, ни английскими пулеметами не сокрушить… Помните? – сказал он, открывая глаза. И опять в его голосе зазвучали теплые певучие нотки, когда, приподнявшись на локте, он хрипловатым голосом медленно, упирая на букву «о», прочел:
Рать подымается Неисчислимая! Сила в ней скажется Несокрушимая!– Это что? Откуда? – спросил Ленька.
– А это у Некрасова. Не читали разве? «Русь» называется… Несокрушимая!.. Это ведь про нас с тобой сказано, про наше времечко!..
– Василий Федорович, – сказал Ленька. – А это правда, что у вас…
Он запнулся.
– Что это у меня?
– Что у вас – восемнадцать ран?
Кривцов негромко посмеялся в бороду.
– Не знаю, дружок. Я не считал.
– Да, да, правда… Мне Фекла Семеновна говорила.
И, наклонившись к раненому, Ленька покраснел, как девочка, и сказал:
– Ведь вы – знаете, Василий Федогыч, кто? Вы – гегой.
– Ну вот! Придумали… Я, дорогой мой, русский мужик. А русский мужик – сильный, он все выдюжит. Это вот она у меня действительно героиня, – сказал он, улыбаясь и показывая глазами на жену, которая молча стояла у него в изножий, облокотившись на спинку кровати. – Ведь это она меня от смерти спасла…
– Полно тебе, Василий Федорович, – заливаясь румянцем, ответила Фекла Семеновна. – Не я тебя спасла, а дохтор… Вот он идет! – сказала она вдруг испуганным шепотом.
Ленька оглянулся.
Через палату быстро шел, размахивая руками и держа направление прямо к нему, невысокий румяный человек в белом халате и в белой кругленькой шапочке, сдвинутой на затылок.
– Позвольте, хе-хе, – говорил он, двигая густыми черными бровями. – Это что такое? Товарищ Кривцова, это как же вы, хе-хе, без халата сюда? И кто вас пустил?
– Прости, батюшка. Я сейчас. Я на минутку, – забормотала Фекла Семеновна.
Ленька поднялся и смущенно смотрел на доктора. Он сразу узнал его.
– А это что за птица? – сказал тот, останавливаясь и разглядывая мальчика. – Хе-хе. Интересно… Ты как сюда попал, попугай?
– Это ко мне, Борис Яковлевич, – слабым голосом сказал Кривцов.
– Я
– Хе-хе. Постой! Где я тебя видел? – сказал доктор, взяв мальчика за подбородок. – Ты у меня лечился когда-нибудь?
– Еще бы… Вы разве не помните? Вы же меня кололи…
– Хе-хе. Колол! Я, мой друг, за свою жизнь, хе-хе, переколол, вероятно, хе-хе, десять тысяч мальчиков и такое же количество девочек. Где? Когда? Напомни.
– Этим летом. В гостинице…
– А-а! Постой!.. В Европейской?.. Хе-хе. Помню. Дифтерит?
– Да.
– Черт возьми! Хе-хе. Почему же ты не в больнице?
– Мне некогда было, – сказал Ленька. И он коротко рассказал доктору о своих ярославских злоключениях.
– Черт! – сердито повторил доктор. – Хе-хе. Ерунда какая… Чушь собачья. Иди сюда!
Он схватил мальчика за плечо и подвел к окну.
– Открой рот.
Ленька послушно открыл рот.
– Скажи «а».
– А-а, – сказал Ленька.
– Еще. Громче.
– А-а-ы-ы, – замычал Ленька, поднимаясь на цыпочки и выкатывая глаза.
– Хе-хе. Н-да. Странно. А ну, открой рот пошире. Горло не болит?
– Э, – сказал Ленька, желая сказать «нет».
– И не болело?
– Э…
– Мать жива?
– Жива.
– Братья и сестры есть?
– Есть.
– Живы?
– Живы.
– Здоровы?
– Здоровы.
– Н-да, повторил доктор. – Исключительная история!.. Никогда, хе-хе, ничего подобного не видел. За десять лет практики… Первый случай.
– Может быть, маму позвать? – оробев, предложил Ленька. – Они здесь… Мы ведь для этого и приехали, чтобы вам показаться…
– Жалко. Напрасная трата времени. Ехать вам, хе-хе, совершенно незачем было. Вы, молодой человек, здоровы как бык. Понимаете?
– Понимаю.
– Повторите.
– Как бык.
– Ну, а в таком случае, хе-хе, делать тебе здесь, хе-хе, совершенно нечего. Прощайся с больным и проваливай. – И, взяв мальчика за плечо, доктор шутливо подтолкнул его коленом.
Ленька торопливо попрощался с Кривцовым, поклонился доктору и побежал к выходу. Уже надевая фуражку, он вдруг вспомнил что-то, оглянулся и крикнул:
– Василий Федорович! Я и забыл… У меня подарок для вас есть. Вы слышите? Поправляйтесь! Приезжайте скорее.
Кривцова он не увидел и голоса его не расслышал. Но Фекла Семеновна, помахав мальчику рукой, крикнула:
– Мамане твоей кланяться велит!..
…Александру Сергеевну Ленька нашел в саду. Еще издали он увидел ее серый жакет и белую с черной ленточкой панамку. Мать стояла у той самой зеленой скамейки, где полчаса тому назад он разговаривал с бородатым раненым. Сейчас этот бородач стоял на растопыренных костылях и что-то оживленно объяснял Александре Сергеевне, показывая рукой в ту сторону, куда убежал мальчик.