Том 1. Шпион, или Повесть о нейтральной территории
Шрифт:
— О, этот выбор сделал бы честь всему нашему полку! — с восторгом воскликнул лейтенант. — Такие голубые глаза могут легко пристрастить человека к более деликатным занятиям, чем наши. Сознаюсь, я вполне допускаю, что такая красотка даже меня могла бы заставить бросить палаш для штопальной иглы и сменить мужское седло на дамское.
— Да это бунт, сэр, это бунт! — крикнул, смеясь, капитан.— Как, Том Мейсон осмеливается соперничать с блестящим, веселым, обожаемым и вдобавок богатым майором Данвуди?! Вы лейтенант кавалерии, у которого только и есть, что лошадь, да и та не из лучших! А вот ваш капитан — тот крепок, как дуб, и живуч, как кошка!
— Однако,— возразил, улыбаясь, лейтенант,— и дуб можно расколоть, а старая кошка подохнет, если будет часто
— И не вспоминайте, дорогой Том! При одной мысли об этом у меня трещит башка,— ответил капитан Лоутон, пожимая плечами.— Я называю это — вызывать прежде времени ночь.
— Ночь смерти?
— Нет, сэр, ночь, которая следует за днем. Я увидел мириады звезд, чего никогда не увидишь при свете дня. Наверное, я остался в живых, к вашему удовольствию, только благодаря толстой треуголке, хоть я и живуч, как кошка.
— Весьма обязан вашей треуголке,— сухо сказал Мейсон,— а может, и изрядной толщине вашего черепа.
— Ладно, Том, ладно! Вы признанный шутник, и я не стану притворяться, что сержусь на вас,— добродушно сказал Лоутон.— Лейтенанту капитана Синглтона, очевидно, повезло сегодня больше, чем вам.
— Надеюсь, мы оба будем избавлены от неприятности получить повышение ценою смерти товарища и друга,— мягко заметил Мейсон,— ведь Ситгривс сказал, что Синглтон останется жив.
— От всего сердца надеюсь на это! — воскликнул Лоутон.— Я еще не встречал такого смельчака среди безбородых юнцов. Меня удивляет, однако, что солдаты устояли/хотя мы с Синглтоном упали одновременно.
— Мне бы следовало поблагодарить вас за комплимент,— сказал, смеясь, лейтенант,— да скромность не позволяет. Я пытался остановить их, но безуспешно.
— Остановить! — рявкнул капитан.— Разве остановишь солдат во время атаки?
— Я полагал, что они бегут не туда, куда надо.
— Вот как! Значит, наше падение заставило их сделать крутой поворот?
— Может быть, и так, а может, они повернули, боясь, как бы самим не упасть. Однако пока майор Данвуди нас не собрал, в наших рядах был удивительный беспорядок.
— Данвуди! Да ведь майор гнал немцев что было мочи!
— Значит, тогда он уже прогнал их. Майор примчался с двумя отрядами, проскакал между нами и неприятелем с тем грозным видом, какой у него всегда бывает в пылу сражения, и выстроил нас так быстро, что мы и ахнуть не успели. Вот тогда-то,— с живостью добавил лейтенант,— мы и загнали Джона Булла в кусты. Ну и славная была атака! Мы их били в хвост и в гриву, пока не разгромили.
— Черт побери! Какое зрелище я пропустил!
— Вы проворонили все от начала до конца.
— Да,— со вздохом сказал капитан,— для меня и бедняги Синглтона все это пропало. Однако, Том, что скажет этой белокурой девице сестра Джорджа Синглтона, когда приедет в белый коттедж?
— Ничего не скажет. Она повесится на своих подвязках,— заявил лейтенант.— Я отношусь с должным уважением к начальству, но чтобы два таких ангела достались одному человеку — это более чем несправедливо, если только он не турок и не индус.
— Да, да,— тотчас откликнулся капитан,— майор вечно проповедует молодежи мораль, но сам он порядочный повеса. Вы заметили его слабость к этому перекрестку в долине? Если бы я дважды останавливался со своим отрядом в одном и том же месте, все поклялись бы, что там поблизости какая-то юбка.
— Ну, вас-то весь корпус знает.
— Ладно, Том. привычка чернить людей неизлечима, однако...— Капитан вдруг рванулся вперед и стал всматриваться в темноту.— Что там за зверь бежит через поле справа от нас?
— Это человек,— сказал Мейсон, пристально глядя перед собой.
— Судя по горбу, это дромадер,— добавил капитан, не спуская глаз со странного силуэта. Внезапно свернув с дороги, он закричал: — Это Гарви Бёрч! Взять его живым или мертвым!
Только Мейсон и несколько ехавших впереди драгун разобрали слова капитана, но его возглас услышал
Пока не стемнело, Гарви Бёрч благоразумно сохранял свою позицию на утесе, где его заметил проезжавший мимо Генри Уортон. С этой высоты разносчик видел все, что происходило в тот день в долине. С бьющимся сердцем наблюдал он за отходом частей, которыми командовал Данвуди, и нетерпеливо ожидал ночи, когда можно будет отправиться домой, не подвергаясь опасности. Когда стемнело, он пустился в дорогу. Однако он не прошел и четверти пути, как его чуткое ухо уловило топот приближающихся коней. Доверившись сгущающейся тьме, Бёрч все же пошел дальше. Он двигался быстро, пригибаясь к земле, в надежде, что его не заметят. Капитан Лоутон был увлечен разговором с лейтенантом, и его глаза не бегали, как обычно, по сторонам; между тем разносчик, угадав по звуку голосов, что самый страшный его враг проехал мимо, забыл об осторожности и выпрямился, чтобы идти быстрее. В тот миг, когда его фигура выросла над затененной землей, его обнаружили, и началась погоня. Бёрч понял, что беда неминуема; кровь застыла у него в жилах, ноги подкосились, и на мгновение он почувствовал себя совершенно беспомощным. Но только на мгновение. Бросив тюк и машинально подтянув пояс, разносчик пустился бежать. Он знал, что стоит ему добраться до опушки леса, и преследователи уже не увидят его. Это ему удалось, и он напряг все свои силы, чтобы проскользнуть в чащу, но тут несколько драгун, проскакав на небольшом расстоянии слева, отрезали ему путь.
Когда они приблизились, Бёрч бросился на землю, и они пронеслись, не заметив его. Однако долго оставаться в таком положении было чересчур опасно. Он поднялся, все еще держась в тени деревьев; он слышал, как драгуны кричали друг другу «ищите хорошенько», и что есть духу помчался вдоль опушки, в сторону, противоположную той, куда двигались солдаты.
Шум погони слышали все, но никто, кроме драгун, гнавшихся за Бёрчем, толком не понял приказа Лоутона. Задние так и не знали, что от них требуется, а молодой корнет, замыкавший тыл, нетерпеливо расспрашивал соседнего драгуна, в чем, собственно, дело, как вдруг неподалеку от них какой-то человек прыжком перескочил через дорогу. В ту же секунду по долине прогремел зычный голос капитана Лоутона:
— Это Гарви Бёрч! Взять его живым или мертвым!
Огонь пятидесяти пистолетных выстрелов осветил местность, и со всех сторон вокруг головы разносчика просвистели пули. Отчаяние сжало сердце беглеца, и он горестно воскликнул:
— Травят, как дикого зверя!
Жизнь со всеми ее тяготами представилась ему невыносимым бременем, и он уже готов был сдаться. Однако природа взяла верх: Бёрч имел все основания опасаться, что если его схватят, его не ожидает даже видимость суда,— однажды он уже был приговорен к смерти и избежал ее лишь благодаря хитрой уловке, но теперь, всего вероятнее, утреннее солнце озарит своими лучами его позорную казнь. Эта мысль, а также приближающийся топот коней заставили его сделать над собой усилие, и он снова побежал. К счастью для Бёрча, перед ним оказались случайно уцелевшие среди разрушений войны обломки стены и примыкающий к ней деревянный забор. Разносчик едва успел перекинуть через него свои усталые ноги, как к забору подскакали двадцать его преследователей. Однако лошади отказывались взять в темноте этот барьер — они становились на дыбы, и всадники осыпали их проклятиями. Во время этой сумятицы Бёрч разглядел холм, на вершине которого он мог бы оказаться в полной безопасности. Сердце разносчика радостно забилось, но тут снова прогремел голос Лоутона, приказавшего своим солдатам расступиться. Приказание было выполнено, и бесстрашный воин, карьером подскакав к забору, вонзил в коня шпоры и перемахнул через преграду. Восторженное «ура» и громкий топот достаточно ясно говорили Бёрчу, как велика опасность. Казалось, последние силы покинули его и участь его была уже решена.