Том 1. Шпион, или Повесть о нейтральной территории
Шрифт:
— Должно быть, сэр, женщина не имеет своей доли в наследстве мужа, если она с ним не обвенчана?
Доктор Ситгривс положил себе за правило не пренебрегать ни одной отраслью знаний; вот почему он, помимо своей профессии, понемногу разбирался во всем. Однако, оскорбленный ироническим тоном приятеля, он сначала решил промолчать, потом, изменив вдруг свое Намерение, с добродушной улыбкой сказал:
— Полагаю, что не имеет. Если смерть предшествовала бракосочетанию, боюсь, что у вас нет возможности бороться с ее суровыми законами.
Для Кэти ответ
— Я думаю, он ждал только смерти старика, чтобы жениться, но теперь Гарви — презренный человек или, что то же самое, торговец без товара, без дома и без денег. Ну скажите, может ли человек в таком положении найти себе жену? Как вы думаете, мисс Пейтон?
— Я редко задумываюсь о таких вещах,— с достоинством сказала мисс Пейтон.
Во время этого диалога Лоутон с комической серьезностью изучал лицо и манеры экономки; боясь, как бы такой забавный разговор не иссяк, драгун, сделав вид, что все это ему очень любопытно, спросил:
— Так вы полагаете, что преклонный возраст и слабое здоровье были причиной смерти старого джентльмена?
— И тревожные времена. Тревоги доводят больного человека до крайности, вот почему — я так думаю — его час настал; а когда приходит время умирать, тут уж никакие лекарства не помогут.
— Позвольте мне возразить вам на это,— прервал ее доктор,— мы все должны умереть, это верно, но нам дозволено обращаться к свету науки и с ее помощью предотвращать опасность, пока...
— ...мы не умрем secundum artera! [39] — воскликнул драгун.
На это замечание доктор не соблаговолил ответить, но, считая, что он уронит свою профессиональную честь, если разговор не будет продолжен, добавил:
— Возможно, что в данном случае разумное лечение задержало бы процесс. Кто наблюдал за больным?
39
по всем правилам искусства (лат.).
— Пока никто,— поспешила ответить экономка.— Я надеюсь, до процесса не дойдет, он высказал свою последнюю волю в завещании.
Доктор не обратил внимания на улыбки дам и продолжал расспрашивать:
— Без сомнения, весьма благоразумно подготовиться к смерти. Но я спрашиваю, под чьим наблюдением находился старик во время болезни?
— Под моим,— с важностью ответила Кэти,— но скажу вам прямо, мои труды пущены на ветер: Гарви теперь человек настолько презренный, что его особа не может послужить достаточным вознаграждением.
То, что оба не понимали друг друга, не мешало продолжению диалога, ибо каждый толковал слова собеседника по-своему. Итак, Ситгривс двинулся дальше:
— А какие меры вы принимали?
— Хорошие, конечно,— довольно сухо ответила экономка.
— Доктор спрашивает, какие вы давали лекарства,—
— Я лечила его главным образом настойками,— с улыбкой сказала Кэти, поняв свою ошибку.
— Лекарственными травами,— подхватил медик.— Что ж, в руках людей необразованных это безопаснее более сильных средств. Но почему никто не вел профессионального, так сказать, регулярного наблюдения за больным?
— Я уверена, Гарви и так достаточно натерпелся от регулярных за то, что слишком интересовался ими,— ответила экономка.— Он все потерял и теперь должен скитаться по свету, а я проклинаю тот день, когда переступила порог его дома.
— Доктор Ситгривс имел в виду не солдат регулярной армии, а регулярное посещение врача,— вставил драгун.
— О! — воскликнула домоправительница, снова поправляя себя.— По очень простой причине: нельзя было достать доктора, поэтому я сама ухаживала за стариком. Был бы поблизости доктор, мы бы, конечно, пригласили его; сама я обожаю лечиться, хоть Гарви и говорил, будто я убиваю себя лекарствами, но я уверена, что ему все равно, жива я или померла.
— В этом вопросе сказывается ваш здравый смысл,— заметил доктор, подойдя ближе к Кэти, которая сидела, протянув руки и ноги к благодатному огню ярко горящего камина и стараясь устроиться как можно удобнее, несмотря на все свои заботы и тревоги.
— Вы, видимо, разумная, скромная женщина, и кое-кто, имевший все возможности приобрести правильный взгляд на вещи, может позавидовать вашему уважению к знаниям и свету науки.
Экономка не вполне поняла смысл этой фразы, но догадалась, что ей сделали комплимент; она осталась очень довольна словами хирурга и, еще больше оживившись, воскликнула:
— Про меня всегда говорили, что я и сама могла бы стать врачом. Пока я еще не поселилась у отца Гарви, меня называли доктором в юбке.
— Более справедливо, чем вежливо, сказал бы я,— заметил медик; восхищенный уважением Кэти к лекарскому искусству, он на мгновение забыл, что она женщина.— При отсутствии более просвещенных советчиков скромная матрона своим опытом может весьма успешно помешать развитию болезни; а как огорчительно, сударыня, когда приходится сталкиваться с невежеством и упрямством!
— Вот именно, я это хорошо знаю по опыту! — обрадованно закричала экономка.— В таких делах Гарви упрям, как бессловесное животное. Можно было бы ожидать, что мои заботы об его отце, прикованном болезнью к постели, научат упрямца не относиться с презрением к хорошему уходу. О, когда-нибудь Гарви поймет, что значит иметь в доме заботливую женщину, хотя я уверена, он сам теперь слишком презренный человек, чтобы у него был свой дом.
— Еще бы, представляю себе, какую горькую обиду вы испытывали, имея дело с подобным своевольцем! — отозвался хирург, с упреком взглянув на своего приятеля.— Но вы должны подняться выше подобных суждений и с состраданием смотреть на невежество, которое их порождает.