Я не совсем еще рассудок потерялОт рифм бахических — шатаясь на Пегасе —Я не забыл себя, хоть рад, хотя не рад. Нет, нет — вы мне совсем не брат: Вы дядя мне и на Парнасе.
«Послушайте: я сказку вам начнуПро Игоря и про его жену,Про Новгород, про время золотое,И наконец про Грозного царя…»— И, бабушка, затеяла пустое!Докончи нам «Илью-богатыря *».
Забудь, любезный мой Каверин,Минутной резвости нескромные стихи, Люблю я первый, будь уверен, Твои счастливые грехи.Всё чередой идет определенной, Всему пора, всему свой миг; Смешон и ветреный старик, Смешон и юноша степенный, Пока живется нам, живи, Гуляй в мое воспоминанье; Молись и Вакху и любви.И черни презирай ревнивое роптанье:Она не ведает, что дружно можно житьС Киферой, с портиком, и с книгой, и с бокалом; Что ум высокий можно скрытьБезумной шалости под легким покрывалом.
Опять я ваш, о юные друзья!Туманные сокрылись дни разлуки:И брату вновь простерлись ваши руки,Ваш резвый круг увидел снова я.Всё те же вы, но сердце уж не то же:Уже не вы ему всего дороже,Уж я не тот… Невидимой стезейУшла пора веселости беспечной,Ушла навек, и жизни скоротечнойЛуч утренний бледнеет надо мной.Веселие рассталося с душой.Отверженный судьбиною ревнивой,Улыбку, смех, и резвость, и покой —Я всё забыл; печали молчаливойПокров лежит над юною главой…Напрасно вы беседою шутливойИ нежностью души красноречивойМой тяжкий сон хотите перервать,Всё кончилось, — и резвости счастливойВ душе моей изгладилась печать.Чтоб удалить угрюмые страданья,Напрасно вы несете лиру мне;Минувших дней погаснули мечтанья,И умер глас в бесчувственной струне.Перед собой одну печаль я вижу!Мне страшен мир, мне скучен дневный свет:Пойду в леса, в которых жизни нет,Где мертвый мрак, — я радость ненавижу;Во мне застыл ее минутный след.Опали вы, листы вчерашней розы!Не доцвели до месячных лучей.Умчались вы, дни радости моей!Умчались вы — невольно льются слезы,И вяну я на темном утре дней.О дружество! предай меня забвенью;В безмолвии покорствую судьбам,Оставь меня сердечному мученью,Оставь меня пустыням и слезам.
О вы, которые с язвительным упреком,Считая мрачное безверие пороком,Бежите в ужасе того, кто с первых летБезумно погасил отрадный сердцу свет;Смирите гордости жестокой исступленье:Имеет он права на ваше снисхожденье,На слезы жалости; внемлите брата стон,Несчастный не злодей, собою страждет он.Кто в мире усладит души его мученья?Увы! он первого лишился утешенья!Взгляните на него — не там, где каждый деньТщеславие на всех наводит ложну тень,Но в тишине семьи, под кровлею родною,В беседе с дружеством иль темною мечтою.Найдете там его, где илистый ручейПроходит медленно среди нагих полей;Где сосен вековых таинственные сени,Шумя, на влажный мох склонили вечны тени,Взгляните — бродит он с увядшею душой,Своей ужасною томимый пустотой,То грусти слезы льет, то слезы сожаленья.Напрасно ищет он унынью развлеченья;Напрасно в пышности свободной простотыПрироды перед ним открыты красоты;Напрасно вкруг себя печальный взор он водит:Ум ищет божества, а сердце не находит.Настигнет ли его глухих судеб удар,Отъемлется ли вдруг минутный счастья дар,В любви ли, в дружестве обнимет он изменуИ их почувствует обманчивую цену:Лишенный всех опор отпадший веры сынУж видит с ужасом, что в свете он один,И мощная рука к нему с дарами мираНе простирается из-за пределов мира…Несчастия, страстей и немощей сыны,Мы все на страшный гроб родясь осуждены.Всечасно бренных уз готово разрушенье;Наш век — неверный день, всечасное волненье.Когда, холодной тьмой объемля грозно нас,Завесу вечности колеблет смертный час,Ужасно чувствовать слезы последней муку —И с миром начинать безвестную разлуку!Тогда, беседуя с отвязанной душой,О вера, ты стоишь у двери гробовой,Ты ночь могильную ей тихо освещаешь,И ободренную с надеждой отпускаешь…Но, други! пережить ужаснее друзей!Лишь вера в тишине отрадою своейЖивит унывший дух и сердца ожиданье.«Настанет! — говорит, — назначено свиданье!»А он (слепой мудрец!), при гробе стонет он,С усладой бытия несчастный разлучен,Надежды сладкого не внемлет он привета,Подходит к гробу он, взывает… нет ответа!Видали ль вы его в безмолвных тех местах,Где кровных и друзей священный тлеет прах?Видали ль вы его над хладною могилой.Где нежной Делии таится пепел милый?К почившим позванный вечерней тишиной,К кресту приникнул он бесчувственной главой,Стенанья изредка глухие раздаются,Он плачет — но не те потоки слез лиются,Которы сладостны для страждущих очейИ сердцу дороги свободою своей,Но слез отчаянья, но слез ожесточенья.В молчанье ужаса, в безумстве исступленья,Дрожит, и между тем под сенью темных ив,У гроба матери колена преклонив,Там дева юная в печали безмятежнойВозводит к небу взор болезненный и нежный,Одна, туманною луной озарена,Как ангел горести является она;Вздыхает медленно, могилу обнимает —Всё тихо вкруг его, а кажется, внимает,Несчастный на нее в безмолвии глядит,Качает головой, трепещет и бежит,Спешит он далее, но вслед унынье бродит.Во храм ли вышнего с толпой он молча входит,Там умножает лишь тоску души своей.При пышном торжестве старинных алтарей,При гласе пастыря, при сладком хоров пенье,Тревожится его безверия мученье.Он бога тайного нигде, нигде не зрит,С померкшею душой святыне предстоит,Холодный ко всему и чуждый к умиленью,С досадой тихому внимает он моленью.«Счастливцы! — мыслит он, — почто не можно мнеСтрастей бунтующих в смиренной тишине,Забыв о разуме и немощном и строгом,С одной лишь верою повергнуться пред богом!»Напрасный сердца крик! нет, нет! не сужденоЕму блаженство знать! Безверие одно,По жизненной стезе во мраке вождь унылый,Влечет несчастного до хладных врат могилы.И что зовет его в пустыне гробовой —Кто ведает? но там лишь видит он покой.
Любовью, дружеством и ленью Укрытый от забот и бед, Живи под их надежной сенью;В уединении ты счастлив: ты поэт.Наперснику богов не страшны бури злые:Над ним их промысел высокий и святой;Его баюкают камены молодыеИ с перстом на устах хранят его покой.О милый друг, и мне богини песнопенья Еще в младенческую грудь Влияли искру вдохновенья И тайный указали путь: Я лирных звуков наслажденья Младенцем чувствовать умел, И лира стала мой удел.Но где же вы минуты упоенья, Неизъяснимый сердца жар,Одушевленный труд и слезы вдохновенья! Как дым исчез мой легкий дар.Как рано зависти привлек я взор кровавыйИ злобной клеветы невидимый кинжал! Нет, нет, ни счастием, ни славой, Ни гордой жаждою похвалНе буду увлечен! В бездействии счастливом,Забуду милых муз, мучительниц моих;Но, может быть, вздохну в восторге молчаливом, Внимая звуку струн твоих.
Ты мне велишь пылать душою:Отдай же мне минувши дни,И мой рассвет соединиС моей вечернею зарею!Мой век невидимо проходит,Из круга смехов и харитУж время скрыться мне велитИ за руку меня выводит.Пред ним смириться должно нам.Кто применяться не умеетСвоим пременчивым годам,Тот горесть их одну имеет.Счастливцам резвым, молодымОставим страсти заблужденья;Живем мы в мире два мгновенья —Одно рассудку отдадим.Ужель навек вы убежали,Любовь, мечтанья первых дней —Вы, услаждавшие печалиМинутной младости моей?Нам должно дважды умирать:Проститься с сладостным мечтаньем —Вот смерть ужасная страданьем!Что значит после не дышать?На сумрачном моем закате,Среди вечерней темноты,Так сожалел я об утратеОбманов сладостной мечты.Тогда на голос мой унылыйМне дружба руку подала,Она любви подобна милойВ одной лишь нежности была.Я ей принес увядши розыВеселых юношества дней,И вслед пошел, но лил я слезы,Что мог идти вослед лишь ей!
Что восхитительней, живейВойны, сражений и пожаров,Кровавых и пустых полей,Бивака, рыцарских ударов?И что завидней кратких днейНе слишком мудрых усачей,Но сердцем истинных гусаров?Они живут в своих шатрах,Вдали забав, и нег, и граций,Как жил бессмертный трус ГорацийВ тибурских сумрачных лесах;Не знают света принужденья,Не ведают, что скука, страх;Дают обеды и сраженья,Поют и рубятся в боях.Счастлив, кто мил и страшен миру;О ком за песни, за делаГремит правдивая хвала;Кто славил Марса и ТемируИ бранную повесил лируМеж верной сабли и седла!
Лишь благосклонный мрак раскинетНад нами тихий свой покров,И время к полночи придвинетСтрелу медлительных часов,Когда не спит в тиши природыОдна счастливая любовь,—Тогда моей темницы вновьПокину я немые своды…Летучих остальных минутМне слишком тягостна потеря —Но скоро Аргусы заснут,Замкам предательным поверя,И я в обители твоей…По скорой поступи моей,По сладострастному молчанью,По смелым, трепетным рукам,По воспаленному дыханьюИ жарким, ласковым устамУзнай любовника — насталиВосторги, радости мои!..О Лида, если б умиралиС блаженства, неги и любви!