Том 1. Стихотворения

Бальмонт Константин Дмитриевич

5

Прекрасны воздушные ночи,   Для тех, кто любил и погас, Кто знал, что короче, короче   Единственный сказочный час. Прекрасно влиянье чуть зримой,   Едва нарожденной Луны, Для женских сердец ощутимой   Сильней, чем пышнейшие сны. Но то, что всего полновластней,   Во мгле торжества своего, – Цветок нераскрытый, – прекрасней,   Он лучше, нежнее всего. Да будет бессмертно отныне   Безумство души неземной, Явившейся в водной пустыне,   С едва нарожденной Луной. Она выплывала к теченью   Той вкрадчивой зыбкой волны. Незримому веря влеченью,   В безвестные веруя сны. И ночи себя предавая,   Расцветший

цветок на волне, Она засветилась, живая,   Она возродилась вдвойне. И утро на небо вступило,   Ей было так странно-тепло И солнце ее ослепило,   И Солнце ей очи сожгло.

6

И целый день, бурунами носима   По плоскости стекла, Она была меж волн как призрак дыма,   Бездушна и бела. По плоскости, изломанной волненьем,   Носилась без конца. И не следил никто за измененьем   Страдавшего лица. Не видел ни один, что там живая   Как мертвая была, – И как она тонула, выплывая,   И как она плыла. А к вечеру, когда в холодной дали   Сверкнули маяки, Ее совсем случайно подобрали,   Всю в пене, рыбаки. Был мертвен свет в глазах ее застывших,   Но сердце билось в ней. Был долог гул приливов, отступивших   С береговых камней.

7

Весной, в новолунье, в прозрачный тот час,   Что двойственно вечен и нов, И сладко волнует и радует нас,   Колеблясь на грани миров, Я вздрогнул от взора двух призрачных глаз,   В одном из больших городов. Глаза отражали застывшие сны,   Под тенью безжизненных век, В них не было чар уходящей весны,   Огней убегающих рек, Глаза были полны морской глубины,   И были слепыми навек. У темного дома стояла она,   Виденье тяжелых потерь, И я из высокого видел окна,   Как замкнута черная дверь, Пред бледною девой с глубокого дна,   Что нищею ходит теперь. В том сумрачном доме, большой вышины,   Балладу о Море я пел, О деве, которую мучили сны,   Что есть неподводный предел, Что, может быть, в мире две правды даны   Для душ и для жаждущих тел. И с болью я медлил и ждал у окна,   И явственно слышал в окно Два слова, что молвила дева со дна,   Мне вам передать их дано: «Я видела Солнце», – сказала она, –   «Что после, – не все ли равно!»

Дождь

В углу шуршали мыши, Весь дом застыл во сне. Шел дождь, и капли с крыши Стекали по стене. Шел дождь, ленивый, вялый, И маятник стучал. И я душой усталой Себя не различал. Я слился с этой сонной Тяжелой тишиной. Забытый, обделенный, Я весь был тьмой ночной. А бодрый, как могильщик, Во мне тревожа мрак, В стене жучок-точильщик Твердил: «Тик-так. Тик-так». Равняя звуки точкам, Началу всех начал, Он тонким молоточком Стучал, стучал, стучал. И атомы напева, Сплетаясь в тишине, Спокойно и без гнева «Умри» твердили мне. И мертвый, бездыханный, Как труп задутых свеч, Я слушал в скорби странной Вещательную речь. И тише кто-то, тише, Шептался обо мне И капли с темной крыши Стекали по стене.

Прерывистый шелест

Есть другие планеты, где ветры певучие тише, Где небо бледнее, травы тоньше и выше, Где прерывисто льются Переменные светы, Но своей переменою только ласкают, смеются. Есть иные планеты, Где мы были когда-то, Где мы будем потом, Не теперь, а когда, потеряв – Себя потеряв без возврата, Мы будем любить истомленные стебли седых шелестящих трав, Без аромата, Топких, высоких, как звезды – печальных, Любящих сонный покой – мест погребальных, Над нашей могилою спящих, И тихо, так тихо, так сумрачно-тихо, под Луной шелестящих.

Безветрие

Я чувствую какие-то прозрачные пространства, Далеко в беспредельности, свободной от всего, В них нет ни нашей радуги, ни звездного убранства, В них все хрустально-призрачно, воздушно и мертво. Безмерными провалами небесного Эфира Они как бы оплотами от нас ограждены, И, в центре мироздания, они всегда вне мира, Светлей снегов нетающих нагорной вышины. Нежней, чем ночью лунною дрожанье паутины, Нежней, чем отражения перистых облаков, Чем в замысле художника рождение картины, Чем даль навек утраченных родимых берегов. И только те, что в сумраке скитания земного Об этих странах помнили, всегда лишь их любя, Оттуда в мир пришедшие, туда вернутся снова, Чтоб в царствии Безветрия навек забыть себя.

Снежинки («Если, рея, пропадая…»)

Если, рея, пропадая, Цепенея, и блистая, Вьются хлопья снежные, – Если сонно, отдаленно, То с упреком, то влюбленно, Звуки плачут нежные, – Если рдеют, и блистают, И редеют, упадают Листья полумертвые, – В сердце – нежно, безнадежно, И горят в нем так безбрежно Дали распростертые. Сердце хочет, упрекает, И пророчит, отвергает Грани дум изведанных, – Просит странных, безымянных, В красоте своей нежданных, Светов заповеданных. Но блаженство только в вечном, Совершенство в безупречном, Смерть не пропасть черная. Вечно, всюду, только чуду Я душой молиться буду, – Есть нерукотворное! О, мгновенье умиранья, Упоенье и прощанье, В море неизбежности! Мы страдаем, пропадаем, Но себя мы побеждаем Нашим сном Безбрежности!

К ветру

Что мне осталось, кроме глубокой, Кроме бездонной печали?   Ветер, о, Ветер, как я, одинокий,   Все мы с тобою встречали. Что полюбить мне, кроме безбрежной, Вглубь ускользающей дали?   Ветер, о, Ветер, как я, безнадежный,   Быстро мы все увидали. Что же мы ищем в безднах неверных, Те же в конце, как в начале?   Все мы постигли в пространствах безмерных,   Только себя не узнали.

Ветер гор и морей

Ветер, вечный мой брат, Ветер гор и морей, Что такое есть в песне протяжной твоей, Что волнует меня, как ненайденный клад, И со мной говорит в полумраке ночей, И меня увлекает куда-то назад, К освежительным снам, И как дух я иду по прозрачным волнам, Надо мной в высоте сочетанья планет, И созвучной мечте окончания нет, Всюду сон, всюду свет, Всюду звон мировой, Глубина хороша красотой неживой, Там как будто бы льды из хрустальной воды, И чтоб тихо гореть, им не нужно звезды, – И горят предо мной Высота с глубиной, В глубине высоты Свет иной красоты, И горит между двух Мой блуждающий дух, Много дышит лучей, Много видит мой взгляд, И незримый летит над дорогой моей, То шепнет впереди, то умчится назад, Ветер, вечный мой брат, Ветер гор и морей.

Ветер («Ветер, Ветер, Ветер, Ветер…»)

Ветер, Ветер, Ветер, Ветер, Что ты в ветках все шумишь? Вольный Ветер, Ветер, Ветер, Пред тобой дрожит камыш Ветер, Ветер, Ветер, Ветер, Что ты душу мне томишь? Ты вздыхаешь, полусонный, И спешишь скорей заснуть. Чуть уснул, и, пробужденный, Ты готов опять вспорхнуть. Стой! Куда, неугомонный? Вечно – прямо, снова – в путь. Все места тебе знакомы, Ты воздушно шелестишь, Рябью входишь в водоемы, Шаткой травкою блестишь. Носишь тучи, манишь громы, И опять уходишь в тишь. О, неверный! Ветер, Ветер, Ты не помнишь ничего. Дай и мне забвенья, Ветер, Дай стремленья твоего Ветер, Ветер, Ветер, Ветер, Ты прекраснее всего!