Том 10. Дживс и Вустер
Шрифт:
— Но это невозможно, Берти. Я люблю Орло и не смогу полюбить никого другого.
— Вот и прекрасно. Ваше право. Я хочу только, чтобы вы поняли одну вещь. Я действительно не знал, что вы здесь.
— Вы пытаетесь убедить меня, что это простое совпадение…
— Нет, не совсем так. Я бы сказал, это некое стечение обстоятельств. Мой врач прописал мне спокойную жизнь на лоне природы в деревне, и я выбрал Мейден-Эгсфорд, поскольку здесь гостит у своих друзей моя тетя, и мне подумалось, что будет неплохо пожить вблизи ее. Тихая жизнь в деревне может стать слишком уж безмятежной, если вокруг нет ни одной знакомой души. Вот тетя и сняла мне этот домик.
Вы,
— Значит, я ошиблась, подумав, что вы способны проявить настойчивость, — сказала она, и если ее губы не искривились в презрительной усмешке, то тогда я не знаю, что такое презрительная усмешка. — Вы всего-навсего жалкий безмозглый буржуа. Орло таких терпеть не может.
103
…в одну величавую прекрасную песнь. — Строка из стихотворения «Прощание» английского поэта Чарльза Кингсли (1819–1875).
— Типичный представитель золотой молодежи, полагают некоторые знатоки.
— За всю свою жизнь вы вряд ли совершили хотя бы один стоящий поступок.
Если на то пошло, я мог бы поставить ее в довольно дурацкое положение, сообщив, что еще в школе получил награду за прекрасное знание Библии, великолепно переплетенный том какого-то благочестивого автора, его имя не сохранилось в моей памяти, а когда тетя Далия издавала свой журнал «Будуар светской дамы», я написал для него статью или, точнее говоря, эссе «Что носит хорошо одетый мужчина». Однако я промолчал, главным образом потому, что не смог вставить ни слова. Женщины проговаривают свой текст с такой чудовищной скоростью, что мужчина не успевает вставить ни слова.
— Однако сейчас речь не о вашей впустую растрачиваемой жизни. Господь Бог, создавая вас, наверное, знал, что делал, поэтому не будем углубляться в эту тему. Вероятно, вы хотите услышать, что привело меня к вам.
— Милости просим в любое время, — отозвался я со свойственной мне учтивостью, но она оставила мои слова без внимания и продолжала:
— Друг моего отца, майор Планк, который гостит у нас упомянул за обедом какого-то Вустера, якобы он заходил сегодня утром. И когда отец весь побагровел и подавился бараньей котлетой, я поняла, что речь, должно быть, идет о вас. Вы относитесь к тому роду молодых людей, которых он просто не переваривает.
— А молодые люди отвечают ему взаимностью?
— Неизменно. Отец всю жизнь был помесью вождя гуннов Аттилы с каймановой черепахой. Узнав, что вы в Мейден-Эгсфорде, я пришла попросить вас кое-что для меня сделать.
— Все, что в моих силах.
— Сущий пустяк. Конечно же, я буду переписываться с Орло, но мне не хочется, чтобы его письма приходили в Корт, потому что отец, помимо сходства с каймановой черепахой, отличается еще низким коварством. Он без зазрения совести перехватит и уничтожит его письма. Отец спускается к завтраку раньше меня, что дает ему стратегическое преимущество. К тому времени, как я выйду к столу, сливки с моей корреспонденции уже будут лежать в кармане его брюк. Поэтому я собираюсь написать Орло, чтобы он присылал письма для меня на ваш адрес,
Я в жизни не получал более неприятного предложения. При мысли, что Ванесса каждый день будет сюда являться, в то время как Орло Портер, уже доведенный до точки кипения, будет держать мой дом под постоянным наблюдением, у меня закипела кровь, и глаза, как звезды, рванулись из орбит, [104] — как говорит Дживс, если я верно запомнил. Но в следующий миг я испытал безграничное облегчение, осознав, что мои страхи беспочвенны, поскольку в переписке между обеими сторонами нет никакой нужды.
104
…как звезды, рванулись из орбит. — В. Шекспир. «Гамлет» (акт I, сцена 5).
— Но Орло здесь, — сообщил я.
— Здесь? В Мейден-Эгсфорде?
— Именно здесь, в Мейден-Эгсфорде.
— Вы шутите, Берти.
— Вовсе нет. Если бы шутил, вы бы сразу же покатились со смеху. Говорю вам, Орло здесь. Я встретил его сегодня днем. Он наблюдал за певуном Кларксона. Кстати, у вас, случайно, нет сведений об этом Кларксоне? Мне интересно, кто он такой и откуда у него певун.
Мой вопрос остался без ответа, чему я нисколько не удивился. Покажите мне девушку, честно говорю я, и я покажу вам ту, кто пропускает мимо ушей мои слова.
Бросив на Ванессу внимательный взгляд, я заметил, что выражение ее лица изменилось. Как я уже отмечал, под влиянием привычки лупцевать полицейских на улицах ее лицо огрубело, но в ту минуту оно так и лучилось нежностью. Глаза, хотя и не сорвались из орбит, стали большими, как мячи для гольфа, и мягкая улыбка озарила физиономию. Она промолвила: «Потрясающе!» или что-то в этом роде.
— Значит, он приехал! Он последовал за мной! — Судя по ее тону, поступок Орло вызвал у нее безграничный восторг. Выходит, она не возражала, чтобы ее преследовали, — зависит, кто преследователь. — Как рыцарь в сверкающих доспехах на белом коне.
Здесь было бы вполне уместно припомнить Дживсова приятеля, который приехал из западных стран, и сказать, что Орло на него похож, но мне пришлось пропустить свой ход, потому что у меня вылетело из головы, как звали того
парня.
— Не понимаю, как Орло удалось приехать, он же на службе, — выразил я недоумение.
— У него ежегодный двухнедельный отпуск. Поэтому он смог участвовать в демонстрации. Мы с ним шли в первом ряду.
— Знаю. Я смотрел издали.
— Мне до сих пор неизвестно, что с ним произошло в тот день. Он сбил с ног полицейского, а потом вдруг исчез.
— С ним произошло лучшее, что могло произойти, когда собьешь с ног полицейского. Он прыгнул в мою машину, и я отвез его в безопасное место.
— А, понятно.
Признаюсь, я ожидал изъявления более сильных чувств. Не то, чтобы я горел желанием получать благодарности за небольшие услуги, какие расточаешь на каждом шагу, но, как бы там ни было, по милости Орло я оказал противодействие полицейским, находящимся при исполнении служебных обязанностей, кажется, так гласит закон, и, следовательно, рисковал надолго угодить в кутузку, поэтому проявление некоторой взволнованности было бы нелишним. Мне ничего другого не оставалось, как обратить на Ванессу укоризненный взгляд. Однако это не произвело на нее ровным счетом никакого впечатления, и она продолжала: