Том 10. Пьесы, написанные совместно
Шрифт:
Бондырева (входит). С кем ты тут?
Бондырев. Ты послушай, что тут за история! Вот потеха-то!
Гурьевна. Матушка, не называла! О-ох! Не называла! Под очистительную пойду!
Бондырева. Кого? Как называла?
Бондырев. Управляющий сказал, что она меня назвала индюком, а тебя бульдогом и фельдфебелем. (Хохочет.)
Бондырева. Что ты зубы скалишь! Постыдись
Гурьевна уходит.
А и ты хорош! Ввязываешься во всякие дрязги! Тебе нужно? Башка вся лысая, а ума не нажил. Ну, скажи ты, пристало ли тебе с ними связываться? Подумай ты хоть раз в жизни, бочка сороковая!
Бондырев. Чего тут думать? Если говорят, так как же! Уши заткнуть, что ли?
Бондырева (перебивает). С тобой говорить, что мякину сеять. (Уходит.)
Бондырев (один). Ишь ты, расходилась; должно быть, прозвание-то в самый раз попало. Меня и самого смех разбирает! (Хохочет.)Выдумал же, каторжный!
Бондырев и Баркалов.
Баркалов. Ну, что, призналась? Я вам сказал, что язва. Помилуйте, чем вы индюк!
Бондырев. Ну, на старуху-то не напрасно ли? Не сами ли вы? А это нехорошо!
Баркалов. Вы думаете, что я и что это нехорошо? Значит, вы находите, что я оскорбил вас!
Бондырев. Да, если это вы!
Баркалов. Ну, я!
Бондырев. Вы? (Про себя.)Вот те раз, как же теперь быть? (Вслух.)Это, милостивый государь, весьма неблагородно! Ишь ты какой! Это вам не пройдет даром!
Баркалов. А что мне будет? Интересно знать. Может быть, вы меня на дуэль вызовете?
Бондырев. На дуэль! Вона! Эк куда махнул! Да с чего вы выдумали?
Баркалов. Да ведь вы мне угрожаете? Чем же, позвольте спросить?
Бондырев. Разве дуэлью? И без дуэли вам хвост-то прижмут за безобразье в этом доме.
Баркалов. Я не индюк, хвоста у меня нет, значит и прижимать нечего; а безобразье в доме делаю не я, а ваша супруга. (Подвигается.)
Бондырев. Вы не извольте, однако, на меня так наступать!
Баркалов (идет еще ближе). Нет, я вас словами покорнейше прошу!
Бондырев. Позвольте, позвольте, чего вы лезете? (Отступает.)
Баркалов. Будто я лезу? Я не лезу, а только покорнейше прошу.
Наступает. Бондырев скрывается в дверь.
Высадил! А старуху еще чище высажу. Вы у меня сегодня же уберетесь!
Бондырева быстро входит с чубуком в руке.
Баркалов, Бондырева, потом Бондырев.
Бондырева. Это что такое? Что вы, в кабаке, что ли? Думаете, на вас управы нет?
Баркалов. Пощадите. За что? Не пугайте! Я человек нервный, робкий.
Бондырева. Нет, вы не робкий, а бесстыдный человек.
Баркалов. Ну, хорошо, так и запишем. Что далее?
Бондырева. Оборванца взяли из милости…
Баркалов (дерзко). Как? Кто меня взял из милости? Вы, что ли? Как вы смеете мне это говорить? (Подходит.)
Бондырева. Только шаг еще! Я не Семен Гаврилыч, я, коли на то пошло, для вас и чубука своего не пожалею!
Баркалов. Вы думаете, что если хозяйка деликатна, так вы и можете, как одичалая корова, реветь на всех в этом доме!
Бондырева. Ах, негодный!
Баркалов. Ну, еще что?
Бондырев (в дверях). Да брось ты его!
Она поворачивается, чтобы уйти.
Баркалов. Позвольте!
Бондырева останавливается.
Вы или отправляйтесь, или сидите в доме смирно — я в усадьбе шуметь не позволю!
Бондырева. Ах, пропадай ты тут пропадом! Оставаться больше нельзя, Семен Гаврилыч!
Уходит с мужем.
Баркалов. Фу! Работа, кажется, не трудная, а как устал. Теперь надо похлопотать, чтоб Лизгунов как-нибудь не встретился с Ольгой Давыдовной. Прежде с него денег возьмем, а потом пусть как хотят разговаривают. Хоть и придется уйти отсюда, — все-таки не с пустыми руками.
Баркалов и Ольга.
Ольга. Позвольте мне с вами поговорить.
Баркалов. С большим удовольствием. Что вам угодно?
Ольга. Вы оскорбили наших родных.
Баркалов. Не будем говорить об этом. Ваши родные сами виноваты, а с вами я не имею ни малейшего желанья ссориться, с вами желал бы мира и согласия.
Ольга. Невозможно, Степан Григорьевич; вы выгоняете из нашего дома родных, компрометируете наше семейство.