Том 10. Пьесы, написанные совместно
Шрифт:
Ренева. Делать нечего!.. Вот и покупайте всем обществом вашим или один.
Дерюгин. Ах, барышня, рады бы мы в рай, да грехи не пущают! Голутвенный мы совсем народ, переколачиваемся изо дня в день.
Ренева. Ну, полно вам бога гневить! Я знаю: у вас-то есть деньги.
Дерюгин. Деньги? Какие у меня деньги! Шутить изволите, барышня; грош какой-нибудь для смертного часа, на помин души.
Ренева. У вас, я помню, сыновья такие молодцы; где-то там подрядчиками…
Дерюгин. Захотели вы, барышня, от сыновей нынче! Давно уж отбились. Так разве иной пришлет когда малость на наше убожество к празднику.
Ренева. Так ищите мне покупщика.
Дерюгин. А покупщика можно найти, и будто он уж есть на глазах. (Пьет чай.)
Ренева. Только не барышника какого-нибудь. А то ведь порубит и рощи, и эти старые деревья. Мне бы не хотелось.
Дерюгин. По вашему желанью-с, такой он, кажись, покупщик и будет: барин он из Петербурга, в больших чинах, ну и, по видимости, с капиталом. Ему имение больше требуется для воздуха, чтоб, по своему нездоровью; он и сейчас проживает недалечко здесь, вроде как на даче. Коли приказание ваше будет, можно переговорить.
Ренева. Отлично, переговорите.
Дерюгин. Слушаем-с. Может, они и сами к вам наведаются.
Ренева. Очень рада буду; скорей бы это устроить!
Дерюгин (допивает, опрокидывает чашку и кланяется). Благодарим покорно, барышня, за чай за сахар, за милость вашу.
Ренева. Не хотите ли еще?
Дерюгин. Нет, уж достаточно с нас-с.
Ренева. А что наши соседи? Жив ли старик Васильков, наш бывший управляющий?
Дерюгин. Жив Трофим Федорыч, жив-с, да все что-то прихварывает; овдовел он, дочка у него, Ольга Трофимовна, подросла. (Встает.)
Ренева. Ах, а что Залешин?
Дерюгин. А Семен Семеныч ничего-с, поживает себе в своей Тиновке. Да вот шел я к вам, а они, вижу, за деревней проехали к себе на мельницу, должно, разгуляться вздумали. А как узнают теперьча, что вы, барышня, пожаловали, так не заехали бы к вам. Это заедут, беспременно заедут на обратной дороге… И с супругой своей проехали.
Ренева (встает). Он разве женат?
Дерюгин. Как же-с, года уж с три; и детки есть.
Ренева. Вот как! На ком же?
Дерюгин. А будет она купеческая-с, рощи у отца-то и скотиной торгует. А вышел-то тоже из нашего брата.
Ренева (отходя, как бы про себя). Что было шесть лет назад, и что теперь!..
Дерюгин (присматриваясь направо). Барышня, Семен-то Семеныч легок на помине: вон они подъехали.
Ренева.
Дерюгин. Слушаю-с, буду стараться.
Ренева уходит. Входят Ильич и Степанида. Ильич берет поднос с чашками.
Дерюгин, Ильич, Степанида.
Ильич (спотыкается, одна чашка разбивается). Ах ты, чтоб тебе!
Степанида (поднимает черепки и кладет на поднос). И кто его просит! Отдай!
Ильич. Брысь! Отойди от греха! (Уходит.)
Степанида. Наказанье ты мое!
Берет самовар и несет. За сценой еще что-то падает и разбивается вдребезги.
Вот так, кроши мельче! Ах, наказанье! (Уходит.)
Дерюгин. Эх, кабы мне этого барина посадить здесь, подходящий он нам: в нашем крестьянском деле все одно, как младенец. За его спиной я бы сам барином был. Забыл я барышне одно дело сказать; а теперь вон она с гостями идет… Ну, все одно, — после.
Уходит в глубину сада. Входят с террасы Ренева, Залешин и Авдотья Васильевна.
Ренева, Залешин, Авдотья Васильевна.
Ренева. Но это ужасно, это непозволительно, Семен Семеныч, как вы растолстели! Ха, ха, ха! Я вас не узнаю, это кто-то другой!
Залешин. Другой и есть, Анна Владимировна, совсем другой; не рыцарь, нет; одно только христианское имя и осталось у меня от прежнего.
Авдотья Васильевна. Я уж им советую сыворотку от полноты пить; потому у меня папаша тоже, даже одышка у них, так они все эту сыворотку.
Залешин. Ну да и ты, моя дражайшая, не из худеньких.
Авдотья Васильевна. Все ж таки я худее вас! Как вы скажете, как на ваши глаза, Анна Владимировна?
Ренева. Гм… право, не могу сказать!
Залешин. Парочка, одно слово!
Авдотья Васильевна. Извините, пожалуйста! Вы вспомните, как мы в прошлом году на весы становились: в вас полтора пуда больше.
Залешин. Неопровержимо!
Авдотья Васильевна. А как в девушках, так я была очень тонкого сложения и даже кашляла. Ах, что ж это у вас за сила яблоки нынешний год! Проходили мы по саду.
Ренева (рассеянно). Яблоки? Да, кажется.
Авдотья Васильевна. Ну, и вишня, так это тоже на редкость — какая крупная! Уж позвольте мне с кустика попробовать?
Ренева. Сделайте одолжение.