Том 10. Пьесы, написанные совместно
Шрифт:
Марья Петровна. Так она в спальне у меня?
Мавра Денисовна. Там, матушка. Сидит на стуле, в углу за кроватью, точно каменная, слова не добьешься.
Марья Петровна. Ну, поди успокой ее да и сама-то не беспокойся и не разговаривай ни с кем, а уж мы постараемся уладить дело без огласки.
Мавра Денисовна уходит. Марья Петровна подходит к двери кабинета Ашметьева.
Александр Львович! На одну минуту.
Входит
Марья Петровна, Ашметьев.
Марья Петровна. Пропажа отыскалась.
Ашметьев. Где, где нашли?
Марья Петровна. На заводе, у Малькова.
Ашметьев. У Малькова! Не ожидал… Это чорт знает что такое!
Марья Петровна. Ну, положим, что тут нет ничего удивительного; да дело не в том: не нужно давать пищи для разговора. Я приму похищение на себя; я ее увезла. Понимаешь?
Ашметьев. Понимаю, понимаю.
Марья Петровна уходит в спальню.
Одна на ферму, другая на завод!.. Надо уезжать! Эту поездку в деревню я не могу считать удачною; в наших барских захолустьях, в наших Отрадах, Монплезирах и Миловидах, повеяло меркантильным духом. Я здесь точно трутень между пчелами. Конечно, эти пчелы еще немного меду собирают, но уж шевелятся, хлопочут и начинают жалить трутней и выгонять их из своего улья.
Входит Марья Петровна.
Марья Петровна (в дверь). Я сейчас уверю твоего отца и Анну Степановну, что ты была у меня. А что нам дальше делать, после подумаем. (Уходит в залу.)
Варя (из-за двери). Папка!
Ашметьев. А! Ты здесь! Поди сюда, не бойся, никого нет.
Входит Варя.
Ашметьев и Варя, потом Сысой.
Варя. Папка, ты виноват, ты виноват…
Ашметьев. Ни душой, ни телом.
Варя. Нет, ты, ты, я тебе говорила… помнишь? Я говорила…
Ашметьев. Мало ли что ты говорила!
Варя. Ты отчего не остался со мной? Я тебе кричала: воротись, воротись; ты не захотел. Ну, вот я…
Ашметьев. Так за то, что я не воротился, ты и убежала к Малькову?
Варя. Да, за то. Ведь я тебе говорила, что или в омут кинусь…
Ашметьев. «Или на шею к кому-нибудь»! И кинулась на шею?
Варя.
Ашметьев. Нет, в омут зачем же! Сохрани бог! Уж если выбирать непременно из этих двух решений, так на шею лучше.
Варя. И конечно, лучше.
Ашметьев. А если б ни то, ни другое?
Варя. Нельзя.
Ашметьев. Уж будто?
Варя. Невозможно.
Ашметьев. Да почему же?
Варя. Если б я не говорила, так другое дело; а я тебе сказала, так уж и исполнила…
Ашметьев. Резонно. (Смотрит пристально на Варю.)
Варя (серьезно). Ну, что ты на меня смотришь? Сам виноват, да еще… смотрит.
Ашметьев. Все же я виноват?
Варя. Да, разумеется, ты; а то кто же?
Ашметьев. А я думаю, что виноват Мальков. Он не должен был пользоваться твоим, как бы это сказать… ну, хоть неразумием. Коли он честный человек, он должен был прогнать тебя.
Варя (с сердцем). Прогнать? Вот уж тогда я наверное была бы в омуте. Нет, он не такой злой, как ты.
Ашметьев. Добрее?
Варя. Гораздо. Он не материалист, ты лжешь.
Ашметьев. Почем же ты знаешь?
Варя. Он совсем не грубый.
Ашметьев. Значит, ласковый?
Варя. Очень ласковый, очень. Это ты, папка, материалист… Ты убежал от меня, а он…
Ашметьев. А он что?
Варя. Обыкновенно. Зачем тут бежать, коли…
Ашметьев. Коли что?
Варя. Ах, папка, какой ты глупый! Коли любят друг друга.
Ашметьев. Да как же это так? Только что ты уверяла, что, кроме меня, для тебя на свете никого нет, а через полчаса уж вы с Мальковым друг друга любите?
Варя. Да что ж, коли ты такой обидчик, материалист. Ты сам виноват, ты виноват, ты…
Входит Сысой.
Сысой. Господин Мальков желает вас видеть.
Варя. Ай! (Убегает в спальню. В дверях.)Ты виноват, ты виноват, ты уж… (Уходит.)
Ашметьев. Проси!
Сысой уходит.
Сам приехал. Ну, пусть не взыщет: много горького придется ему выслушать от меня.