Том 10. Повести и рассказы 1881-1883
Шрифт:
К *** *
Тургенев писал П. Виардо 4 (16) ноября 1852 года: «Как вам понравится этот конец одной старой русской песни (дело идет об убитом молодце, который лежит „под кустом“):
То не ласточка, не касаточка Круг тепла гнезда увивается <…>»Дальше Тургенев цитирует продолжение песни — о том, как «увиваются» и плачут около убитого мать, сестра и жена [194] . «Вы не поверите, — продолжает Тургенев, — сколько поэзии, свежести и нежности в этих песнях; я пришлю вам некоторые из них в переводе».
194
Письмо
Похожую по содержанию песню, начинающуюся словами: «Ах ты, поле, поле чистое», с описанием убитого молодца и плачем над ним матери, сестры и жены, Тургенев мог прочесть в «Собрании русских стихотворений из сочинений лучших стихотворцев российских и из многих русских журналов, изд. В. Жуковским». М., 1810. Ч. 2, с. 312, № XI. Там есть и следующие строки: «Не ласточки увивалися Вкруг родима тепла гнездышка, Увивается тут матушка» <…> и т. д.
С другой стороны, Н. В. Измайлов в комментариях к письму Тургенева к П. Виардо ( Т, ПСС и П, Письма,т. II, с. 454–455) утверждает, ссылаясь на А. И. Соболевского, что эта песня была известна в различных вариантах в разных местах России, а также «бытовала в местах, окружавших Спасское», и, возможно, Тургенев «записал ее текст непосредственно от крестьян-исполнителей».
Однако работа писателя в черновой рукописи, варианты отдельных слов и фраз показывают, что в стихотворении «К ***» Тургенев взял только зачин давно ему известной и полюбившейся песни и потом уже в беловой рукописи постарался на свой лад стилизовать это стихотворение под старую народную песню, вложив туда другое содержание и продолжив ее применительно к неизвестному адресату. Возможно, что здесь идет речь о дочери Тургенева Полине, воспитывавшейся в семье Виардо и вышедшей замуж за Г. Брюэра ( Т, ПСС и П. Письма,т. II, с. 400).
Я шел среди высоких гор… *
Из всех «стихотворений в прозе» настоящее является единственным, не соответствующим этому видовому наименованию, так как оно представляет собою лирическое стихотворение в прямом смысле этого слова, имеющее свой размер (четырехстопный ямб, которым Тургенев широко пользовался в ранний период своего поэтического творчества) и перекрестные рифмы. Однако принадлежность его к общему циклу стихотворений в прозе — по положению в рукописи — сомнений не вызывает, и это еще усиливает загадку его происхождения. Впервые (черновой автограф) оно было набросано на почтовом листе бумаги с довольно большим количеством поправок отдельных слов и строк; время его возникновения неизвестно. Затем Тургенев переписал его в тетрадь с черновиками (без поправок, но как прозаическое, т. е. без разделения на стихотворные строки; строфы отделялись друг от друга красными строками), между стихотворениями «Памяти Ю. П. Вревской» и «Песочные часы» с датой: «Декабрь 1878». Наконец, переписывая с черновиков все 83 стихотворения в прозе в беловую тетрадь, Тургенев включил туда и это произведение (под № 46), снова разделенное на строки и строфы, между стихотворениями «Памяти Ю. П. Вревской» и «Когда меня не будет». В черновом автографе, кроме более мелких разночтений, были колебания в написании строки: «Едва себя я сознавал» — а)Я утопал… я исчезал… б)Я не желал… не вспоминал… в)Я ничего не понимал… После строки «Мне целый мир принадлежал!» в черновике следовала целая строфа, потом зачеркнутая:
Я был царем природы всей! Она моим смеялась смехом, На каждый звук груди моей [Она гремела странным эхом] [Она звучала чутким эхом] Она ответила приветом. И этот царь, и этот бог Связать двух мыслей бы не мог!Несмотря на то, что во всех других произведениях цикла, готовя их к печати, Тургенев тщательно отделывал текст, устраняя из него все случайно рифмующиеся созвучия и тем самым сознательно добиваясь впечатления, что они созданы «в прозе», рифмованное и ритмически упорядоченное стихотворение «Я шел среди высоких гор» было
В качестве предположения, требующего дальнейших подтверждений, можно высказать догадку, что это стихотворение, не блещущее особыми достоинствами, было дорого Тургеневу по каким-либо субъективным причинам: «высокие горы», может быть, указывают на швейцарский пейзаж (и, следовательно, на воспоминания молодости), несколько раз возникавший в сознании Тургенева именно в «стихотворениях в прозе», — см. выше «Разговор», «Проклятие» и ниже «У-а… У-а!»
Когда меня не будет… *
Из всех стихотворений в прозе, не опубликованных Тургеневым при жизни, данное стихотворение чаще других служило примером того, что многие лирические отрывки цикла сам писатель не мог напечатать по причинам их глубоко интимного характера. А. Мазон отметил, что оно «без сомнения посвящено Полине Виардо» ( Mazon,p. 35, Мазон,с. 41). То же утверждают новейшие биографы П. Виардо ( РозановА. Полина Виардо-Гарсиа. Изд. 2-е дополн., Л., 1973, с. 155; FitzlyonA. The Prire of Genins. A life of Pauline Viardot. London, 1964, p. 449). О существовании этого стихотворения было известно еще раньше из устных сообщений, опубликованных в кн.: ГревсИ. М. История одной любви. М., 1927, с. 260. Это «посмертное» письмо представляет большой интерес для биографии Тургенева, так как указывает на одну из причин его глубокой привязанности к Полине Виардо, — на их интеллектуальную близость и общую их любовь к искусству в широком смысле слова.
Песочные часы *
В черновом автографе заглавия нет, в перечне «стихотворений в прозе» («Сюжеты»), составленном Тургеневым, этот лирический отрывок назван иначе — «Уходящая жизнь». В черновом тексте олицетворение Смерти, держащей в своей костлявой руке песочные часы, отождествлено с «безжалостной фигурой Времени». Эти образы ведут нас к аллегорическому и мифологическому языку XVIII века, в таинства которого Тургенев был посвящен в детские годы книгой «Емблемы и символы» Н. Максимовича-Амбодика (см. наст. изд., т. 6, с. 39–40). В европейском искусстве нового времени Хронос (греч. — олицетворение времени), иногда отождествлявшийся с Сатурном, изображался в виде старца с крыльями и косой в руках, что позволяло объединить этот образ с олицетворением Смерти, изображавшейся с тем же атрибутом — косой; другим атрибутом Хроноса были песочные часы — символ быстротечности и ограниченности времени. Фигуру умирающего Хроноса с выпавшей из рук косой, возле которой стоят песочные часы, Тургенев, несомненно, видел на знаменитой предсмертной гравюре английского художника XVIII века В. Хогарта, неоднократно воспроизводившейся под заглавием «Finis» (Конец; подлинное название — «Низменное, или Падение возвышенного»), 1764.
Когда я один… (Двойник) *
В черновом автографе заглавия нет, в перечне названий «стихотворений в прозе» («Сюжеты») заглавие — «Двойник». В беловой рукописи слово «Двойник» стало подзаголовком и приписано позднее. Ш. Саломон во французском издании «Стихотворений в прозе» (с. 132) делает глухую ссылку: «Сравни А. де Мюссе. La nuit du d'ecembre». Стихотворение «Декабрьская ночь», написанное А. де Мюссе в ноябре 1835 г., представляет собою длинный диалог поэта с «Видением» («La Vision»), неотступно следовавшим за ним на всех путях жизни от юношеских лет. В заключительных стихах на вопрос поэта «Кто ты?» Видение отвечает:
Je te suivrai sur le chemin; Mais je ne puis toucher ta main, Ami, je suis le Solitude [195] .Путь к любви *
Это — первое стихотворение 1881 г., написанное Тургеневым после долгого перерыва (все предшествующие датируются 1877–1879 гг.). В отличие от более ранних произведений, переписывавшихся в беловую тетрадь с черновиков, «Путь к любви» и последующие стихотворения 1881–1882 годов записаны были прямо в эту тетрадь и дошли до нас в единственной редакции.
195
Я буду следовать за тобой по дороге, Но не коснусь твоей руки; Друг, я — Одиночество.