Том 15. Сестра милосердная

Чарская Лидия Алексеевна

Он вытащил носовой платок из-под полы своей допотопной бекеши и стал усиленно сморкаться, чтобы скрыть подступившие слезы. Часто попадавшиеся им навстречу прохожие с удивлением оглядывали Иру и ее спутника. Его волнение невольно бросалось в глаза, а необычная внешность вызывала у встречных невольную улыбку. Но Ире незнакомец отнюдь не казался смешным. Захваченная человеческим горем, горем отца, готовившегося потерять единственного сына, девушка в эти минуты совершенно забыла о своей неприятности. Ей хотелось утешить несчастного отца, помочь ему словом, советом. Но чем могла она успокоить человека в таком беспросветном горе…

Между тем ее спутник немного оправился и продолжал уже более спокойно:

— Да, мой маленький Святослав — приговоренный. Он обречен

судьбою с самого нежного возраста на раннюю смерть. Тотчас же после кончины жены я узнал об этом и, чтобы спасти ребенка, повез его в теплые страны. Где мы только не бывали! И в Каире, и в Ницце, и в Швейцарии, и у нас в Крыму. Я поддерживал слабо мерцающий огонек его жизни. Но мальчик не окреп даже под знойным небом Египта. Он таял, как свеча. И вот, мне посоветовали увезти его в Финляндию, в холодную суровую Финляндию, которая по новому трактованию медицинской мудрости в иных случаях спасает от такого рода недугов вернее солнца в южных странах. Мои средства позволили мне приобрести небольшую мызу в Финляндии недалеко от Выборга, в десяти верстах от железной дороги. К счастью, доктора оказались правы, климат Финляндии совершил чудо. Славушка окреп, поправился. Но, к сожалению, ни одна гувернантка не хочет ехать в нашу глушь. Все приглашенные мною воспитательницы, прожив не более недели, отказывались от места и оставляли наш дом. Я приехал в Петербург, чтобы пригласить к Славушке новую наставницу. И мой выбор пал на вас… Я понял, что не найду ничего лучше, как только увидел вас в окошечке кассы. А ваш достойный поступок привел меня к окончательному решению. Умоляю вас не отказывайте нам! Вы сделаете доброе дело. Вы облегчите страдание приговоренного к смерти ребенка и отчасти успокоите его отца… Что же касается ухода за больным, я не только вам, но и всем, кто служил у меня до сих пор в качестве наставницы моего сына, предлагаю не менее ста рублей ежемесячно. И авансом сколько хотите. Вы говорите, что вас обманули. Большую сумму не отдали вам?

— О, огромную! — вырвалось у Иры.

— Несколько тысяч?

— Что? Нет, как можно! Триста рублей!

Ира невольно вздрогнула от смеха, которым неожиданно разразился ее спутник. Переход от безысходной печали к безудержному хохоту был такой странный, как и вид этого человека. Ира, глядя на него, и сама улыбнулась.

— Ну вот! Ну вот! Вы улыбаетесь, значит — согласны. Я знал, что вы ангел по доброте. Благослови вас Бог за ваше великодушие. А уж Славушка-то мой как рад будет. Еще бы! Иметь такую молодую, симпатичную, добрую наставницу. С последней, Марьей Ивановной, кузиной доктора, они не ладили, пришлось ее отпустить. А насчет денег не беспокойтесь, ради Бога; вот вам ваши триста рублей, аванс в счет заработка. Через шесть месяцев мы будем квиты… Вы заслужите их в этот срок, если даже я буду вычитать только половину вашего жалованья… Порывшись во внутреннем кармане своей старомодной шинели, спутник Иры передал ей несколько бумажек.

— Кажется, так… Сосчитайте… — произнес он, не глядя на деньги.

— Но…

— Без «но»… барышня, милая… Хотите спасти людей — не лишайте своей помощи. И вот еще прошу — поторопиться. Через два дня я должен возвратиться на мызу… Уж будьте готовы, прошу вас… И адресочек ваш оставьте, заеду в понедельник сам за вами. Не позже семи часов. Поезд наш отходит ровно в 8… Да вот еще: боюсь я за вас, не соскучились бы вы в нашей глуши…

— Мне некогда будет скучать! — сказала Ира, которая в глубине души уже решила принять столь необходимое для нее предложение: "Что делать, — думала девушка, — не придется съездить к маме в родные Яблоньки, повидаться с милой старушкой. Пусть Катя едет туда одна по окончании занятий и экзаменов. Попрошу Зину Градову пока что заменить ей меня. Пусть в отпуск ходит к ней Катя по-прежнему, как и при мне, и пускай от Зины же и отправляется на родину".

— Благодарю вас, — уже вслух докончила свою мысль Ира. — Я с удовольствием принимаю ваше предложение и особенно благодарю вас за деньги, доверенные мне авансом. Вот визитная карточка: на ней значится мой адрес.

Незнакомец

взял ее и в свою очередь передал свою. На толстом четырехугольнике было выведено старинной вязью: "Алексей Алексеевич Сорин". И больше ничего.

* * *

Все последующие события промелькнули с быстротою кинематографических картин.

Пришел и ушел вечер субботы с подсчетом кассы и заблаговременным приложением не достававшей до этого дня суммы. Нечего и говорить о том, что Валерьян так и не показывался с деньгами. Удивление Ильи Ивановича Донцова достигло крайних пределов, когда неожиданно Ира поблагодарила его за оказанное ей доверие и отказалась от места.

— Да как же это так, вдруг, барышня? С бухты-барахты? Раз-два и готово. И мы вами довольны и вы нами как будто. Служить бы, значит, а вы вот, как нарочно, покидаете нас. Редко, когда попадется такой хороший, честный человек, как вы, и непременно переманят его на лучшее место, — возмущался старик-управляющий. Ире пришлось рассказать про происшедшее с нею за эти дни несчастье: не называя фамилии виновника его — Валерьяна, но не забыв упомянуть и о выручившем ее из беды незнакомце, которому решила заплатить добром за добро.

Лишь только Илья Иванович услышал об этом, он весь так и зашелся негодованием. — Да Бога вы не боитесь, барышня, да неужели же из-за трех сотен каких-то злосчастных нам работницы хорошей лишаться! Да сказали бы вы хоть одно слово мне о том, да я бы ждал отдачи хоть сотню лет…

И он еще долго говорил, все еще, вероятно, надеясь на то, что Ира откажется от своего решения и останется служить у них.

Совершенно иначе отнеслись к уходу молодой девушки ее сослуживицы. Илочка, Тина, Машенька, Катя и другие барышни-продавщицы завидовали недавней скромной кассирше, мельком на ходу услыхав из ее разговора с управляющим о том, что она, Ирина Басланова, получила и выгодное приглашение.

— И везет же таким белоручкам! Небось, теперь наживет денег кучу. Не то что мы, грешные, — шептались они по уголкам.

И вот Ира ушла. Словно во сне произошло с нею все последующее: ее последние сутки в маленькой хибарке на Васильевском острове, последние часы с Катей, Зиной, ее детьми, Леонидом, прибежавшим проводить ее. Никому из них Ира не рассказала про Валерьяна. Ей самой становилось как-то стыдно за человека, так бесчестно поступившего. Ира говорила перед разлукой:

— Ради Бога, поберегите мне Катю, Зина.

— Да, ладно уж, ладно, сберегу вам сокровище ваше, — добродушно отмахивалась та, — небось не забыла, как вы за моих Журу и Надю заступались.

— А ты, Катя, заботься о маме, когда домой приедешь. Все ей расскажи, нашей милой. Я от себя ей напишу пока что. Да занимайся хоть немного летом: С книги списывай, задачи решай. А еще скажи мамочке, что я всей душой к ней рвалась хоть бы на недельку. Не судьба, значит. В письме все ей объясню подробно. Да пиши почаще, ради Бога, отсюда и из дома. Ну, храни тебя Господь!.. — Это были последние слова Иры, адресованные сестре перед отъездом. Катя горько плакала, обнимая старшую сестру. Зинаида Градова крепко жала ее руку… Жура и Надя рыдали навзрыд. Когда вечером Алексей Алексеевич заехал к Градовой, он не мог не умилиться при виде трогательного прощания сестер и друзей.

* * *

Возница финн, куря трубку и флегматично подергивая вожжами, подкатил к крыльцу вокзала на своей тряской таратайке.

— Садитесь, Ирина Аркадьевна, вам неудобно? Какая досада, что не телеграфировал на мызу. Выслали бы экипаж за нами. Пожалел людей беспокоить ночью, — хлопоча около своеобразного чухонского экипажа и устраивая в нем Иру, говорил Алексей Алексеевич.

Ира уселась в тарантас. Глаза ее слипались. Долгая тряска в вагоне, позднее время, частая смена впечатлений за день — все это вместе взятое не могло не повлиять на девушку. Она чувствовала себя невероятно уставшей. А кругом нее северная апрельская ночь давно ткала свои причудливые узоры.