Том 17. Джимми Питт и другие
Шрифт:
Он умолк и пристально посмотрел на бывшего начальника полиции. МакИкерн заметно взволновался. Неужели Джимми сделал попытку стащить драгоценности во время бала? Или Штырь?
— Послушайте, — начал он, — это был рыжий… Сыщик смотрел на него со странной улыбкой.
— Нет, он не был рыжий. Я вижу, сэр, вы заинтересовались. Я так и думал, что вам будет интересно. Сейчас я вам все расскажу. Этого человека я заподозрил сразу же, как только он появился в замке. И должен сказать, мне сразу подумалось, что появился он очень подозрительно.
МакИкерн
— Продолжайте, — сказал он.
— Я заподозрил преступный умысел, и мне подумалось, что сегодня — самый подходящий день для покушения на кражу, поскольку из-за спектакля в доме, так сказать, все вверх дном. И я не ошибся. Я весь день старался не отходить от бриллиантов, и вскоре, как я и ожидал, явился этот тип. Не успел он войти в дверь, как я его сцапал.
— Молодец! Не растерялся!
— Мы боролись, но я оказался сильнее, к тому же кое-что знаю о таких вещах, так что я быстро надел на него наручники, отвел его вниз и запер в погребе. Вот как все было, сэр.
Мистер МакИкерн испытал всепоглощающее облегчение. Если лорд Дривер говорил правду и Джимми в самом деле исхитрился очаровать Молли, само небо посылает спасение! С таким выражением, словно хотел сказать: «Ныне отпущаеши!» — он нащупал в кармане портсигар и протянул его сыщику. У мистера МакИкерна это был знак высшего благоволения — угостить сигарой из собственного запаса, своего рода обряд посвящения в рыцари, и удостаивался такой награды далеко не каждый.
Как правило, и принимали ее с должным почтением, но на этот раз события развивались несколько неожиданным образом. Открывая портсигар, мистер МакИкерн ощутил прикосновение к запястьям чего-то холодного и твердого, что-то резко щелкнуло, и подняв глаза, он в полном остолбенении увидел, что сыщик отскочил назад и смотрит на него со зловещей улыбкой поверх весьма грозного на вид револьвера.
Виновен человек или невиновен, но если ему надевают наручники, первая его реакция — попытаться их с себя снять. Это происходит машинально. Мистер МакИкерн рванул стальную цепь, так что жилы вздулись на лбу. Его крупное тело сотрясалось от ярости.
Сыщик с удовлетворением наблюдал за ним. Перед ним была вполне ясная картина: пойманный преступник бьется и корчится в оковах.
— Бесполезно, друг мой, — сказал сыщик.
При звуке его голоса МакИкерн очнулся. В момент первого потрясения в нем проснулся первобытный человек, не знающий, что такое самоконтроль. Он просто бессознательно пытался вырваться. Теперь же он снова стал самим собой.
Он гневно потряс скованными руками.
— Что это значит? — выкрикнул он. — Какого…
— Потише, — резко приказал сыщик. — Назад! — рявкнул он, поскольку МакИкерн сделал шаг вперед.
— Да знаешь ли ты, кто я? — загремел МакИкерн.
— Не знаю, — ответил сыщик. — Потому и надел на тебя браслеты. Ладно, не дури. Твоя игра проиграна. Не понял, что ли?
МакИкерн бессильно привалился к бильярдному столу. Он вдруг ослабел. Все было каким-то нереальным. Может быть, он сошел с ума?
— Вот так, — сказал сыщик. — Там и стой. Там ты не набезобразничаешь. Ловко вы это дело разыграли, ничего не скажешь. Встретил друга из Нью-Йорка, пригласил его в замок! Ловко! Нью-Йорк, это надо же. Он в Нью-Йорке бывал, как я в Тимбукту. Я сразу его раскусил.
В сознании МакИкерна забрезжила ужасная правда. Уверенность, что арестован если не Штырь, так Джимми, затмила ему разум. Только сейчас он начал догадываться, что речь могла идти и о мистере Гейлере.
— Что это значит? — закричал он. — Кого вы арестовали?
— А Бог его знает. Может, ты мне скажешь? Он ведь твой старинный приятель из Тимбукту. Гейлером себя называет.
— Гейлер!
— Он самый. И представь, что он мне тут заявил? Что он сам из той же профессии! Сыщик! Вот ведь наглость какая. Якобы ты его сюда вызвал!
Сыщик весело рассмеялся, вспоминая об этом.
— Так и есть, болван! Я его и вызвал!
— Ах, ты его и вызвал, вот оно что? А с чего это ты взялся вызывать детективов в чужие поместья?
Мистер МакИкерн хотел было ответить, но запнулся. Никогда еще он не понимал до конца глубокий смысл поговорки насчет из огня да в полымя. Чтобы оправдаться, он должен рассказать о своих подозрениях по поводу Джимми, а также о причинах этих подозрений. А сделать это — значит раскрыть свое прошлое. Сцилла и Харибда.
Капелька пота сбежала у него по виску.
— Ну, и что хорошего? — спросил сыщик. — Хитро, конечно, придумано, только вы не учли, что в доме может оказаться настоящий детектив. Тебя-то я стал подозревать, когда тот деятель начал мне про тебя сказки рассказывать. Сложил, понимаешь, два и два. Напарники, говорю сам себе. Слышал я про тебя, как ты навязался в друзья к сэру Томасу и все такое. Ловко, ловко придумано. Сперва сам в дом пролез, а там и приятеля протащил. Он побрякушки сворует и тебе передаст. Тебя-то уж никто подозревать не подумает, и все дела. Ну, честно — так оно у вас было задумано?
— Все это ошибка… — начал МакИкерн, и тут повернулась дверная ручка.
Сыщик оглянулся через плечо. МакИкерн молча и угрюмо смотрел на дверь. Только этого одного и не хватало — чтобы кто-нибудь стал свидетелем его унижения.
В комнату неспешным шагом вошел Джимми.
— Дривер сказал мне, что вы здесь, — начал он, обращаясь к МакИкерну. — Не могли бы вы уделить мне… Эй!
Сыщик спрятал револьвер в карман, как только услышал скрип дверной ручки. Незаметность была одним из главных принципов молодых людей из Детективного агентства Врагга. Но наручники не так легко скрыть. Джимми удивленно рассматривал запястья мистера МакИкерна.