Том 17. Убийца среди нас
Шрифт:
Ее густые черные волосы блестели, огромные темные глаза пылали страстью, из крупного полуоткрытого рта вырывалось учащенное дыхание. Как и вчера, вся ее одежда состояла из набедренного шнура. Я снова задумался о том, почему так набухли ее соски: от кондиционера или от постоянного возбуждения.
— Я услышала, что вы пришли к нам, — ласково проговорила она. — А Генриетта сказала, что вам придется подождать здесь Сэма.
— Привет, Харриет! Что нового?
— Ваше появление. Поскольку вы в прошлый раз проигнорировали меня, я приняла вас за гомика. Это так?
— Генриетте я открыл, ничего не утаив, свою печальную тайну.
Харриет усмехнулась:
— Да ладно вам! Она все рассказала мне. Уверена, ваши слова — плод больного воображения!
— Хотите выпить? — спросил я.
— Нет. — Подбоченившись, она покачала головой. — Хотелось бы проверить, и впрямь ли вы такой.
Харриет направилась ко мне и, приблизившись, внезапно укусила меня за нижнюю губу. Я вскрикнул от боли и оттолкнул ее:
— Сука! Прокусила до крови!
— Хоть какая-то реакция, — невозмутимо отозвалась она. — Значит, вы все-таки не ходячий мертвец и в ваших венах течет горячая кровь. — Харриет начала быстро расстегивать мою рубашку. — Пожалуй, надо проверить, что под ней.
Вероятно, я ничуть не отличаюсь от других мужчин. Разве что внешне. Поэтому углубляться в этот вопрос не стоит. Я самый обычный любитель секса. Отведя ее руку, я расстегнул рубашку, потом сбросил башмаки, снял носки, брюки и трусы.
— Да вы же нормальный мужик, приятель! — Она привычным жестом погладила меня по интимным местам. — Моя набедренная повязка вас не смущает?
— Вы знаете, что набедренная повязка — это самый сексуальный предмет, похотливый, искушающе-непристойный. Надеюсь, Верховный суд вот-вот предложит местным властям упразднить его.
— О! — Мои слова явно произвели на нее впечатление. — А я-то и не знала.
— Сбросьте это, пока не получили повестку в суд и вас не привлекли к ответственности.
— Готова исполнить все, что вы пожелаете.
Харриет сбросила шнурок с той же исключительной ловкостью, какую я наблюдал и раньше. Вид кудряшек, закрывавших вход в храм Венеры, воспламенил во мне страсть.
— Ой! — воскликнула она с благоговейным страхом. — Теперь не мешкайте!
— Не буду.
Харриет бросилась ко мне в объятия легко и мило, и на этот раз не впилась в мою нижнюю губу. Я прижал девушку к себе так крепко, что ее нежная грудь расплющилась. Мы поцеловались, и она запустила язык в мой рот, исследуя его. Мои руки медленно скользнули по ее спине, по узкой талии и обхватили упругие ягодицы. Харриет возбуждала меня все больше, царапая своими ноготками, потом вдруг отстранила голову.
— Вот что я вам скажу: когда прошлым вечером вы пренебрегли мною, это очень обеспокоило меня.
— Я не пренебрег вами, Харриет. Все дело в настроении. Мне казалось, что, оставшись или прихватив вас с собой, я почувствовал бы себя обитателем того же свинарника, что Сэм и Дейл Форест.
— Гм! — Она глубоко вздохнула. — Приятно слышать, парень. Девушкам такое всегда нравится. Как это называлось в далекие пятидесятые? Уважение?
— Что-то вроде того.
Харриет изменила позу, потом так резко толкнула меня, что я упал навзничь на диван, а в следующее мгновение она оказалась на мне. Вообще это меня не смущает, но я вспомнил, что такой же прием применила Мариан, и решил не превращать его в привычку. Поэтому, улучив момент, перевернулся, и мы поменялись местами. Харриет негромко застонала и выгнула спину навстречу мне. Я быстро, почти грубо, проник в нее, а она обхватила мою спину ногами.
— Не торопись, парень! — глухо пробормотала девушка. — Мне это нравится! Очень.
Нужно обладать завидным хладнокровием, чтобы засечь продолжительность такого занятия. Не знаю, сколько прошло времени, пока мы не достигли апогея, но мне весь процесс показался долгим и прелестным. Потом наступила развязка, Харриет задрожала с головы до ног и отчаянно забарабанила пятками по моей пояснице. Чуть спустя она мягко потерлась носом о мою щеку:
— Мне нравится это! Обожаю!
Я поцеловал кончик ее носа, ибо это избавляло меня от необходимости говорить что-то вроде «и мне это тоже нравится!». Я мягко отстранился от нее и встал с дивана.
— Скажу Генриетте, что я ошиблась в тебе, парень. — Она удовлетворенно усмехнулась.
— Жаль, что сдуру пренебрег тобой вчера, — отозвался я.
— Ты потрясающий мужчина! — Она с наслаждением вздохнула.
— Не порти впечатления, Харриет. Мы получили удовольствие, когда занимались этим, а говорить тут не о чем.
— А что я такого сказала? — удивилась она.
— Я оказался на уровне, — пояснил я. — Почти все мужчины такие же. Если ты начнешь нахваливать меня, называть потрясающим, то пробудишь во мне чувство неполноценности. Я задумаюсь: почему ты это подчеркиваешь? Может, я показал себя скверно и ты считаешь необходимым поддержать меня?
— Что это на тебя нашло, парень? — Харриет встала. — Я проявила обычную любезность и…
— Понимаю, — прервал я ее. — Но в этом нет необходимости.
— Ах, вот оно что! — Она напряглась. — Ну, извини, что осмеливаюсь дышать!
— Послушай. — Я натянуто усмехнулся. — Все было отлично. Я насладился каждой минутой нашей близости. Почему бы не поставить на этом точку?
Я натянул на себя трусы, брюки, застегнул ширинку и ремень.
— По-моему, ты просто чудак на букву «м»! — возмутилась Харриет. — Один из тех жалких ублюдков, которые…
Но она так и не закончила фразу. Дверь неожиданно распахнулась, и в комнату ввалился Дейл Форест. За ним вперевалку следовал огромный Сэм Айкман.
— Презренный блудливый негодяй! — взорвался Форест. — Я предупреждал, что прихлопну тебя, и собираюсь сделать это немедля.
Глава 9
На лбу Фореста пульсировала жилка, а выражение его карих глаз убедило меня, что он не шутит. Харриет быстро опустилась на диван и скрестила ноги так, словно желала отогнать от себя зло. Над плечом Фореста я увидел тревожный взгляд Сэма Айкмана и удивился, что он волнуется — ведь Форест собирался прикончить меня, а не его.
— Успокойтесь! — Я поднял руку. — Вы же не станете убивать меня перед лицом двух свидетелей, Дейл?
— Вы унизили меня! — крикнул он. — Вы унизили меня в моем доме. Напоили, угрожая оружием. Вонючий подонок! Моя голова до сих пор разламывается. — Он задыхался от ярости. — Напоить меня, который никогда в жизни в рот не брал этих дьявольских напитков!
— Ладно, ладно, — примирительно повторял я, — а вы унизили меня в моем доме перед лицом моей гостьи, помните? Кстати, еще раньше вы плеснули спиртным мне в лицо и саданули меня по башке дулом пистолета.