Том 19. Посмертные претензии
Шрифт:
Женщина вышла на кухню, но продолжала говорить под звяканье чашек, только слегка повысив голос:
— Если бы был Питер, я бы взяла себя в руки. Но совсем одна я не могу справиться с тоской. У меня опустились руки. И я ничего не делала вплоть до сегодняшнего дня, когда решила навести порядок в доме.
Она принесла кофе в чашечках, гармонирующих с комнатой: тоненькие, изящные, разрисованные цветочками «Чисто женские чашки. Совсем не такие, как эта девушка», — подумал Дэйв.
Эйприл уселась в кресло.
— Начала с кухни. Для этой комнаты я еще не готова, если в ней никого нет, кроме меня.
— Понимаю.
Он имел в виду, что все
— На дознании я хорошо держалась. Кругом было много людей. А как осталась одна, не выдержала. Сдали нервы. — Она подула на пар, поднимающийся над чашкой. — Прошлой зимой я похоронила маму… А теперь вот Джон. К этому я была совершенно не готова.
— Он был вашим родственником?
Она не то, чтобы улыбнулась, просто у нее слегка приподнялись кончики губ.
— Мы любили друг друга и жили вместе. Собирались пожениться. Когда будет окончательно оформлен его развод. Что вы хотите спросить у Питера?
— Сколько вам лет, мисс Стэннард?
— Двадцать четыре. А Джону было сорок девять.
Она подняла подбородок, глаза у нее прояснились.
— Его бедное тело было сплошь покрыто рубцами. И он потерял все, ради чего трудился всю свою жизнь: бизнес, дом, деньги. Но я его любила. Он был самым замечательным человеком, которого я когда-либо знала или надеялась узнать.
Голос у нее задрожал, на глаза набежали слезы, и она поспешила сделать несколько глотков кофе. Оправившись от минутной слабости, она покачала головой и нахмурилась.
— Полагаю, все дело было в болях. На дознании они говорили, что он принимал морфий. Мне он об этом ничего не говорил. Представляете в каком он был состоянии?
— Вы предполагаете, — Брендстеттер поставил чашку на блюдце, — что он покончил с собой?
— Нет, не совсем. Мы ведь были так счастливы. Просто, — она слегка приподняла плечи, — у меня нет другого объяснения случившемуся. Он не пошел бы купаться под дождем. Это же бессмысленно. Правда, у него была причина купаться по ночам: не хотел, чтобы его видели. Беспокоился, что его рубцы и шрамы потрясут людей, оттолкнут от него, оскорбят. Поэтому он всегда плавал в темноте. Но не под дождем.
Пара длиннохвостых попугайчиков взгромоздилась на тоненький ободок пепельницы, заполненной пыльными окурками сигарет трех различных марок: «Кент», «Мальборо», «Тейртон». Дэйв сунул свой окурок среди остальных.
— Вас здесь не было?
Она быстро покачала головой.
— Это был один из тех, как считала я, счастливых дней, когда меня пригласили поработать. Неделями я отчаянно искала работу. Но меня лишь изредка звали к Банкрофту. Я знаю только книги. С самого детства я занималась книгами. Не подумайте, у меня нет специального образования, но я столько лет работала в книжном магазине, что меня тут считают специалистом и прилично платят… все же это дешевле, чем приглашать человека с дипломом… Потом я работала на Джона. Вот так мы и узнали друг друга.
На мгновение ее лицо просветлело от воспоминаний, потом она вздохнула.
— Короче, один из клерков Банкрофта заболел гриппом и не смог выйти на работу во второй половине дня. Меня пригласили. У нас в доме было хоть шаром покати. Я обрадовалась и поехала.
— В их филиал в Эль Молино?
— Нет. В центральное отделение на Вайне в Голливуде. Не ближний свет. Да и машина тоже не из новых. Еще мамина.
— Ее можно было бы покрасить.
— Здесь многое можно было бы сделать. Мама пользовалась ею тут в летнее время… Свою я продала, чтобы помочь Джону расплатиться с врачом. Его
— Вы его не нашли той ночью? — спросил Дэйв.
Она покачала головой.
— Вы уже знаете? Откуда?
— Я читал материалы дознания.
У нее на лбу появились морщинки.
— Зачем?
Он слегка улыбнулся и сказал полуправду:
— Проформа. Мне за это платят жалование.
— Но теперь вы здесь.
Она выпрямилась, насторожилась.
— Я здесь потому, что страховые компании не слишком любят вердикты «смерть из-за несчастного случая»… Вы нашли его утром?
— Я искала его всю ночь. Надела плащ и пошла на берег, звала его. Фонарь у меня старый и слабый, но я могла бы отыскать его. Я не ходила на самый конец мыса. Мне не верилось, что Джон мог утонуть. Уж слишком мелодраматично. Подобные вещи не случаются в реальной жизни.
— Вам не приходило в голову обратиться к полиции?
— Это тоже мелодраматично, не так ли?
— Возможно. Что в отношении его друзей?
Она насмешливо засмеялась.
— У него не было друзей. Знали его многие. И он знал многих. Он считал их друзьями, потому что сам был им другом. Но они были всего лишь его клиентами. Он отдавал им все свое тепло, обаяние, юмор. Как бы я хотела, чтобы вы его знали! Обворожительный, прекрасный человек всегда и во всем. Он их знал, помнил, какими книгами они интересовались, авторов, названия. Он был не просто хорошим торговцем книгами, он был умным. Все личное, о чем они с ним говорили, откладывалось в его памяти. Его это на самом деле интересовало. А в больнице его почти никто не навещал!
Это все еще приводило ее в негодование.
— Такой урок человеческой черствости, которого он не заслуживал.
Сама она выглядела слишком молодой для такого урока — худенькая и бледная на фоне выцветшей цветастой обивки кресла.
— Потом я привезла его сюда. Если кого-то это интересовало, они не подали виду и даже не потрудились справиться, куда он исчез. По счастью, это его уже не трогало. Мы нашли друг друга. Ни одному из нас ни о чем другом не хотелось и думать.
— Что в отношении его партнера? Он тоже не приходил?
Она покачала головой. Улыбка у нее была грустной.
— Боюсь, он ревновал ко мне. Бедный Чарли!
— Что заставило вас искать Джона утром?
— Я его не искала.
Она покраснела.
— Я снова пошла на берег, но не для того, чтобы его найти. Понимаете, пока я сидела здесь в напряженном ожидании, мне в голову приходила всякая ерунда. Я решила, что приехал Питер и они вместе уехали посмотреть жилье Питера.
— У Питера есть машина?
— Нет, но кое-что говорило о визите Питера. На столе были две тарелки, две чашки и всего одна рюмка. Питер не пьет, ему только что исполнился двадцать один год. Дальше… Когда он уехал, то оставил здесь свою гитару. А она исчезла из его комнаты. Да и вообще, кто мог быть другой? О машине я не подумала. Юноши одалживают у своих приятелей машины. Но, конечно, в моей теории было много неувязок. Джон непременно бы оставил мне записку, а ее не было. Но должна же я найти какие-то объяснения.