Том 2. 1960-1962

Стругацкие Аркадий и Борис

– На той стороне трава очень высокая, я видел только их спины.

Мбога шел рядом с Рю мягкой скользящей походкой. Трава словно обтекала его.

– Затем здесь есть птицы,- продолжал Рю.- Они очень большие и иногда летают очень низко. Одна чуть не сбила у меня локатор.

Комов, не замедляя шага, поглядел в небо, прикрываясь ладонью от солнца.

— Кстати,- сказал он.- Я должен послать радиограмму на «Подсолнечник». Можно будет воспользоваться вашей рацией?

— Сколько угодно,- сказал Рю.- Вы знаете, Перси Диксон

хотел подстрелить одну. Я говорю о птицах. Но Горбовский не разрешил.

— Почему?
– спросил Мбога.

— Не знаю,- сказал Рю.- Но он был страшно рассержен и даже хотел отобрать у всех оружие.

— У нас он его отобрал,- сказал Фокин.- Это был великий скандал на Совете. По–моему, очень некрасиво вышло - Горбовский просто раздавил нас всех своим авторитетом.

— Только не Тора–Охотника,- заметила Таня.

— Да, я взял оружие,- сказал Мбога.- Но я понимаю Леонида Андреевича. Здесь не хочется стрелять.

— И все–таки Горбовский - человек со странностями,- заявил Фокин.

— Возможно,- сказал Рю сдержанно.

Они подошли к просторному куполу лаборатории с низкой круглой дверцей. Над куполом вращались в разные стороны три решетчатых блюдца локаторов.

– Вот здесь можно поставить ваши палатки,- сказал Рю.- А если нужно, я дам команду киберам, и они построят вам что–нибудь попрочнее. Комов поглядел на купол, поглядел на клубы красного и черного дыма за лабораторией, затем оглянулся на серые крыши города и сказал виновато:

— Знаете, Рю, боюсь, мы будем вам тут мешать. Уж лучше мы устроимся в городе, а?

— И потом, здесь как–то гарью пахнет,- добавила Таня,- и я киберов боюсь…

Я тоже боюсь киберов,- решительно сказал Фокин. Рю обиженно пожал плечами.

— Как хотите,- сказал он.- По–моему, здесь очень хорошо.

– Вот мы поставим палатки,- сказала Таня,- и перебирайтесь к нам. Вам понравится, вот увидите.

– М–м–м…- сказал Рю.- Пожалуй… А пока прошу ко мне.

Археологи, заранее сгибаясь, направились к низкой дверце. Мбога шел последним, ему даже не пришлось наклонить голову. Рю задержался на пороге. Он осмотрелся и увидел вытоптанную землю, пожелтевшую смятую траву, унылые штабеля литопласта и подумал, что здесь действительно как–то пахнет гарью.

Город состоял из единственной улицы, очень широкой, заросшей густой травой. Улица тянулась почти точно по меридиану и кончалась недалеко от реки. Комов решил ставить лагерь в цент ре города. Разбивку лагеря начали в три часа пополудни по местному времени (сутки на Леониде составляли двадцать семь часов с минутами).

Жара как будто усилилась. Ветра не было, над серыми параллелепипедами зданий дрожал горячий воздух, и только в южной части города, ближе к реке, было немного прохладнее. Пахло, по словам Фокина, «сеном и немножко хлорелловой плантацией».

Комов взял Мбогу и Рю, предложившего свою помощь, сел в вертолет и отправился к боту за оборудованием и продуктами, а Татьяна

и Фокин занялись съемкой города. Оборудования было немного, и Комов перевез его в два приема. Когда он прилетел в первый раз, Фокин, помогавший при выгрузке, многозначительно сообщил, что все здания города весьма близки по размерам. «Очень интересно»,- сказал вежливый Рю. Это доказывает, сообщил Фокин, что все здания имеют одно и то же назначение. «Остается только установить какое»,- добавил он, подумав.

Когда вертолет вернулся второй раз, Комов увидел, что Таня и Фокин установили высокий шест и подняли над городом неофициальное знамя Следопытов - белое полотнище со стилизованным изображением семигранной гайки. Давным–давно, почти столетие назад, один крупный межпланетник - ярый противник идеи изучения следов деятельности иного разума в космосе - как–то сгоряча заявил, что неопровержимым свидетельством такого рода деятельности он готов считать только колесо на оси, чертеж Пифагоровой теоремы, высеченный в скале, и семигранную гайку. Следопыты приняли вызов и украсили свое знамя изображением семигранной гайки.

Комов с удовольствием отсалютовал знамени. Много было сожжено горючего и пройдено парсеков с тех пор, как родилось это знамя. Впервые его подняли над круговыми улицами пустого города на Марсе. Тогда еще имели хождение фантастические гипотезы о том, что и город, и спутники Марса могут иметь естественное происхождение. Тогда еще самые смелые Следопыты считали город и спутники единственными следами таинственно исчезнувшей марсианской цивилизации. И много пришлось пройти парсеков и перекопать земли, прежде чем не опровергнутой осталась единственная гипотеза: пустые города и покинутые спутники построены пришельцами из далекой и неведомой планетной системы. Но вот этот город на Леониде…

Комов вывалил из кабины вертолета последний тюк, спрыгнул в траву и с силой захлопнул дверцу. Рю подошел к нему, опуская засученные рукава, и сказал:

— Теперь разрешите мне покинуть вас, Геннадий. Через двадцать минут у меня зондирование.

— Конечно,- сказал Комов.- Спасибо, Рю. Приходите к нам ужинать.

Рю посмотрел на часы и сказал:

– Спасибо. Не обещаю.

Мбога, прислонив карабин к стене ближайшего здания, надувал палатку прямо посреди улицы. Он поглядел вслед Рю и улыбнулся Комову, растягивая серые губы на маленьком сморщенном лице.

– Поистине благоустроенная планета, Геннадий,- сказал он.- Здесь ходят без оружия, ставят палатки прямо в траве… И вот это…

Он кивнул в сторону Фокина и Тани. Следопыт–археолог и инженер–археолог, вытоптав вокруг себя траву, возились в тени здания над экспресс–лабораторией. Инженер–археолог была в шелковой безрукавке и в коротких штанах. Ее тяжелые башмаки красозались на крыше здания, а комбинезон валялся рядом на тюках. Фокин в волейбольных трусах с остервенением тащил через голову мокрую от пота куртку.