Том 2. Клетка для простака
Шрифт:
— Слава Богу, все кончилось, — выдохнула она, слабо улыбаясь.
Застывшее, вспыхнувшее краской лицо Джойс не изменило выражения.
— Думаю, вам лучше присесть, сэр, — ласково сказал Лофтинг, беря старика под руку. — Ваша дочка сядет рядом с вами.
С помощью многозначительного взгляда и кивка Лофтинг расчистил диван и затем препроводил обоих к нему. Ивонн все еще цеплялась за старикана, светясь улыбкой и обнимая его так крепко, что у меня возникли опасения, может ли он сделать хоть один вдох.
— Отчего вы так уверены, что Ивонн именно та девушка? — спросила Филиппа.
Я рассказал им о садовнике и
— Ну, значит, все так, — тихо согласилась она. — Как насчет того, чтобы выпить еще, отметить это дело?
— До того как мы перевозбудимся, полагаю, стоит обратить внимание на другую часть проблемы, — бесстрастно продолжил я.
— Какую же? — приподняла бровки Филиппа.
— Кто кого убил — надеюсь, предложение построено грамматически верно.
— Но ведь мы уже знаем, Рэнди, — вмешалась Аманда. — Вы сказали…
— Я помню, что говорил, — поспешно перебил ее я. — И должен признать, что некоторое время верил тому, во что мне полагалось верить. Но когда я понял, почему убили Робин, мне пришлось признать, что Корнелиус тут ни при чем. Не делала этого и Джойс.
— Вы хотите сказать, что ее убила одна из этих девушек? — спросил Брэдстоун. — Ну, если у вас есть подозрения, избавляйтесь от них. Я настоятельно требую покончить с этим омерзительным делом как можно скорее.
— Именно подобными делами вы занимались всю жизнь, мистер Брэдстоун, — вышел из себя я. — Интриги, основанные на жадности, двойная бухгалтерия и нарушение закона дважды в день.
— Какие еще интриги? — брызгал слюной миллионер. — Объяснитесь!
— Я и собираюсь, — сказал я горько. — Вы умираете, мистер Брэдстоун, и в свои последние дни отчаянно желаете отыскать нечто чистое и некоррумпированное, во что можно верить. Ваша дочь — единственный символ этого, который у вас есть. Вы всю жизнь использовали людей, чтобы заработать деньги, и теперь, когда ни деньги, ни власть больше ничего для вас не значат, вы ищете чего-то, что хоть как-то оправдало бы вас и ваши жизненные цели. Но то, что вы привезли ее сюда, на остров, не дало вам шанса обелить себя. Вы создали здесь крошечную копию своей финансовой империи. Только тут насилие вершилось тайно, и в основе его лежало отчаяние. И вот результат — убийства, которым мы все свидетели, тела, которые на самом деле кровоточат.
Силы оставили Брэдстоуна, и он только пристально смотрел на меня с болью в глазах.
— Почему бы вам не прекратить читать мораль, Робертс? — бросил Корнелиус. — Просто скажите всем, что я не виновен. Я не виновен. Вот что я хочу услышать.
— Именно свитер заставил меня понять, что происходят не просто злостные убийства, — медленно сказал я. — Сначала я счел, что свитер принадлежит убийце. Но тут выяснилось, что он сел и что владелица не могла больше носить его. Это ясно указывало на кого-то, кто воспользовался свитером, чтобы подозрения пали на Филиппу. Кого-то, кто не знал, что он больше ей не годится. Самой подходящей оказалась Джойс, поскольку все подозрительные факты указывали в ее сторону. А тут ее еще заметили, когда она избавлялась от остатков свитера.
— Это ложь! — огрызнулась Джойс. — Я в руках не держала свитера, и тот, кто это говорит, — лжец.
— Проблема состояла в том, — продолжал я, — что, к счастью,
— И к какому решению пришел ваш изощренный мозг? — съязвила Филиппа.
— Ответ прост: ни к какому.
— О’кей, вы думаете, что я, сталкивая Черил со скалы, надела свитер, который мне стал мал на три размера, только для того, чтобы подозрение пало на меня? Действительно, очень умно!
— Я и не предполагал, что вы его надели, но вы сунули его в руку Черил, когда сталкивали со скалы, точно таким же образом, как я предполагал, считая виновной Джойс. И вы вовсе не планировали, что вас заподозрят. Идея состояла в том, чтобы бросить подозрения на Джойс, и это сработало. Вы совершили ошибку, убив Робин в финале, с целью запятнать Корнелиуса. Поспешили избавиться от него — ведь он знал, кто убил Андреа. И логика проста — если Корнелиус был втянут в убийство, то сам собой напрашивается вывод: он и есть убийца, — и тогда обвинение, которое может предъявить он, покажется явной попыткой избегнуть кары за собственную вину.
Поскольку все подозрения сходились на нем, Корнелиус, вероятно, никогда никого не смог бы убедить в своей невиновности, поскольку невозможно доказать, что Робин или Андреа убил кто-то другой или, во всяком случае, не он. Только он оказался слишком туп, чтобы это понять. Поэтому Робин получила записку, что Корнелиус хочет встретиться с ней в комнате для игр. Но это имело далеко идущие последствия, потому что Корнелиус не убивал Робин. Он слишком здравомыслящ, слишком практичен, и у него на одну унцию мускулов не приходится ни одной эмоции.
Филиппа глотнула из стакана и холодно посмотрела на меня.
— Хорошо, продолжайте. Но пока вы ничего не доказали.
Я пожал плечами.
— Адвокатов нанимают, чтобы защищать, а не доказывать вину.
Она бросила на меня пристальный взгляд. Никто не двинулся с места.
— Вернемся к нашему делу, — сказал я, промочив горло глотком бурбона. — Если Филиппа — убийца, как же она планировала избежать наказания? Она не могла ставить перед собой цель убить всех шестерых своих соперниц для получения миллионов Брэдстоуна, потому что тогда кто же, кроме нее, убийца? Она понимала, что вину за убийство всех шестерых ей не свалить на Джойс и Корнелиуса, даже если учесть, что ей повезло и она сумела загнать их в тупик. А если это не сработает, валить вину будет не на кого. Поэтому планировалось расправиться не со всеми, а только с несколькими девушками. Но к чему это привело бы? Только уменьшило бы число претенденток, но шанс, что одна из оставшихся в живых получит денежки, все еще оставался. Стоило ли рисковать из-за несильно возросшей вероятности?
— При надежной договоренности это могло бы оказаться верным делом, — заметил Корнелиус.
— Верно, при надежной договоренности, — натянуто согласился я. — Поэтому те, кто должен остаться в живых, договорились меж собой — не важно, кому достанутся деньги, они разделят их поровну!
— Это невозможно! Что вы говорите, Рэнди? Мы что же, по-вашему, сговорились поубивать этих несчастных? — Ивонн замерла на краешке дивана, рука ее больше не обнимала старика. Потом она встала, сжав кулаки.