Том 2. Марш тридцатого года
Шрифт:
— Алешка, ты же веселый человек, как тебе не стыдно хромать. Едем на фронт. Едем!
— Это на какой? На юго-западный?
— Брось. Кто теперь считает по солнцу? Теперь считать нужно по-другому. У вас тут какая-то тишина, а в других местах кипит, ой, кипит!
— Да что ты сейчас делаешь? Кто ты такой?
— Я? Да я теперь большевик — и все. А так считаюсь: уполномоченный комитета фронта по вопросам о дезертирах.
Степан, раскрывший было рот
— Мамаша, когда нашему брату, рабочему человеку, покой будет?
— А что случилось?
— Приехал вот! Уполномоченный, говорит! Алешка его целует-милует, да смотри, на радостях и выдаст меня со всей моей военной амуницией.
Алеша, увидев отступление Степана, кивнул ему вслед:
— Испугался тебя.
— Да ну его, — Богатырчук махнул рукой. — Разве их теперь переловишь? Как тут у вас? Тихо?
— Да ничего. Красная гвардия у нас.
— Много?
— Полсотни. Народ боевой, да это на заводах. А в Совете скучно.
— Эсеры?
— А черт их разберет? Жулики больше сейчас в эсеры записались, кричат, да они и сами себя не слушают. Вот я тебе расскажу: офицеры здесь собрались, поговорили…
Алеша рассказал другу о совещании у Троицкого.
— А офицеры эти откуда?
— Раненые есть, отпускные. А почему Троицкий в городе, не знаю. Он у Корнилова был. Здесь скучно, Сергей. По улицам шляются, на митингах орут, а к чему — не разберу. Все на Петроград смотрят.
— Подожди.
— Вот я и не пойму: чего ждать? Что дальше-то будет?
— Погоди. Красная гвардия есть. Прибавляй. Пригодится.
В дверной щели ясно был виден красный нос Степана, но Сергей делал вид, что не видит его.
— На Петроград все смотрят, — сказал Сергей с гордостью, — а только ты не думай, что Петроград все за вас сделает.
Алеша захромал по комнате, занес руку на затылок:
— Понимаешь, Серега, никто и не думает, чтобы за нас делали, а все-таки трудно так… Ты прямо скажи, буржуев бить будем? Или как?
Сергей с любопытством, следил за Алешей, иронически поглаживая круглую стриженую голову:
— Если не покорятся, будем бить.
— Как это?
— Да твои офицеры затевают какой-то ударный полк? Затевают? А если в самом деле выкинут штуку?
Степан просунул голову в щель двери и сказал негромко:
— А для чего ждать, пока они соберутся?
— Слышишь? — улыбнулся Алеша.
Богатырчук быстро повернулся к дверям.
— А что делать, по-твоему?
— Как —
— Это ты заврался, — сказал Сергей строго. — Богатство — это другое дело. Богатство отберем по закону.
— А кто закон даст?
— А мы сами.
— Да когда ж ты его придумаешь, закон?
— Подожди.
— Да ну вас, — рассердился Степан. — Ждали, ждали, да и жданки поели. Это уж так хохлы говорят, а они разумный народ. Ленина куда спрятали, говори!
— Ленин свое дело сделает, не бойся.
— Куда вы его спрятали?
— Кто это… вы?
— Да… разны… там… Господа вообще.
— Не господа, а мы спрятали. Надо прятать, когда за ним с ножами ходят. А он и так дело свое делает.
Разбери вас. Да для чего ж остерегаться? Скажи народу, он тебе сейчас… под самый корень.
— Да ты чудак, сообрази. Тебе вот пришло в голову, пойдешь сейчас буржуев громить, а другому еще что придет. Организация есть. Партия. Партия большевиков, слышал?
— Вот смотри ты — слышал. Да у нас тут на Костроме все большевики.
— Это не большевики. Большевики дисциплину знают.
— Как ты сказал?
— Дисциплину, говорю.
— О!
— А что?
— Ого! Ну… будет у вас чести, как с лысого шерсти! Это… Да ну вас!
Степан засунул руки в карманы и побрел на кухню.
Богатырчук проводил его прищуренным взглядом.
— Батрак?
— Батрак, — ответил Алеша. — Да он замечательный человек.
— Чего лучше. Такого свободно можно считать за один станковый пулемет.
— И без водяного охлаждения.
— Это твой денщик?
— Это мой друг, — ответил Алеша.
6
Степан сидел на крыльце и курил махорку. Алеша вышел, присел на ступеньке.
— Правильно это говорил или неправильно?
— Правильно.
— А почему правильно? Петрограда ждать, что ли? Со своими буржуями сами справимся.
— Буржуи у нас в одиночку. Организации у них нет, войска нет, юнкеров нет.