Том 2. Рожденный для мира / Том 3. Рожденный для любви
Шрифт:
— И в чём подвох? Только не надо говорить, что вы не брезгливые, и вам больше достанется. У нас пока еды больше, чем можем съесть.
— Ладно, извини, — чуть виновато сказал Михаил. — Не удержались. Видимо, ты плохо котелок сполоснула, или когда воду набирала — туда песок занесло. А он тут такой, что если нагреть, песчинки разбухают и становятся палочками. Поверь, не ты первая со здешним песком вот так попала. Смотри.
Михаил взял второй котелок с водой, но ещё холодной: там на дно тоже попало немного песчинок. Аккуратно подцепил ложкой и поднёс к костру. На глазах удивлённой девушки в кипящей воде песчинки начали разбухать, превращаясь в вытянутые палочки.
— Они пористые и слоистые — как свёрнутые палочки-чешуйки, внутри много воды, а когда нагреваются, пар начинает давить вперёд и назад, расправляет чешуйки, вот и получаются палочки. Если не присматриваться, то действительно в первый раз похоже на червячков.
— Вот так, — деланно вздохнула Оля. — Наследницу престола, и котелок мыть гоняют, и издеваются как могут. И есть заставляют непонятно что. Где мои рабы и готовые на всё подданные?
Однако, несмотря на шутливое ворчание, все разбухшие червячки-песчинки выкинула из тарелки и с аппетитом присоединилась к обеду. А дальше они погрузились и поплыли. Сначала взялись за шесты, отталкиваясь от дна. Но скоро плыть стало довольно тяжело, течение реки ускорилось. И тут Оля сообразила, что можно закрепить один шест, создав к нему широкую лопасть на конце с помощью её магии — и получится рулевое весло. Двум другим шестам приделать лопасти, как обычным лодочным вёслам. Магия простая, маны на поддержание надо мало, и продержится всё до самого заката.
— Умница ты моя! — восхитился Михаил, потому что сразу плыть стало намного легче.
Река же понемногу переменилась до неузнаваемости. Исчезли топкие болотистые берега, русло круто повернуло в сторону, при этом стало менее извилистым. Через полчаса берега пошли вообще другие. Вначале высоким стал противоположный берег, настоящий горный хребет, сложенный из гранитов. Довольно быстро устремился ввысь и второй берег, только он решил похвалиться обрывами сплошных тёмно-серых известняковых скал высотой с трёхэтажный дом. Большие глыбы, высокие и крутые, поросшие низкими кривыми деревцами, а то и совершенно голые, вскоре они сжимали сузившееся русло, словно громадные каменные тиски уже с двух сторон. Что удивительно — при такой узости русла вместе с быстрым течением вода просто обязана была кипеть от всякой живности, особенно если вспомнить, что творилось до болот. Однако вода казалась пуста, если не считать редких рыб. Или болота чего-то сбрасывали в воду, мешая всяким крокодилам, или же создатели Полигона зачем-то искусственно ограничивали зоны распространения. Возможно, чтобы имитировать как можно больший кусок планеты?
Михаил, было, испугался, что они до ночи не успеют пройти гористый участок — пусть даже втроём какое-то время смогут плыть и в темноте. Но понемногу гранитная стена берега перестала быть такой же неприступной, как раньше. Уступы и распады, заросшие кустарником и молодыми деревцами, теперь всё чаще указывали места, где можно взобраться наверх. Известняки же теряли в размерах буквально на глазах, так что когда небо на востоке принялось синеть и робко раскрашивать горизонт в закатные цвета, напротив уже невысоких гранитных скал простиралась лесная равнина. А ещё река стала заметно шире, но всё чаще начали попадаться острова. Если поначалу просто торчащие из воды скалы, то потом уже небольшие куски земли с кустарниками, сейчас же прямо по курсу вообще была цепь полноценных островов, заросших лесом.
— К берегу, — скомандовал Михаил. — Алиса, видишь, вон там, у высокой пихты, ровная полянка и рядом пляж? Мы выгребаем, а ты правь туда.
— Может быть, ещё немного? — рискнула переспросить Алиса. — Хорошо идём.
— Темнеет скоро, как бы в сумерках на скалу не напороться.
— Я почую. И ты тоже.
— Всё равно не будем рисковать. А тут и для лагеря место удобное.
— Уговорил, — поддержала его Оля. — И в самом деле удачное.
Будь ночь покороче, они бы, скорее всего, заночевали на острове. Это безопаснее. Но учитывая полтора суток темноты — и холодно, и дров не напасёшься, а деревья там наверняка сырые, сухостоя мало. Зато на берегу буквально в полукилометре от пляжа-причала имелся очередной удобный выступ берега полуостровом. То ли особенность рельефа, то ли специально устроено создателями Полигона для игроков. Сложить на конце дрова, отгородиться на перешейке от остального леса костром — и отдыхай в безопасности.
Ещё не стемнело как следует, но уже дрожали в сумраке цветистые краски заката. Вечер разрисовывал гранитные утёсы противоположного берега в нежные розово-фиолетовые цвета. И в такой же фиолетовой дымке готовилось нырнуть под воду оранжево-золотое солнце, чертя по воде ослепительный стеклянно-золотой столп, который ударялся в лесистый берег, чтобы растечься червонным и медовым золотом по жёлто-багряной листве. Михаил, как раз притащивший очередное бревно, ненадолго замер, приворожённый красивым и таким умиротворяющим зрелищем. Есть всё-таки что-то прекрасное в их ускоренном времени и замедленном закате. Обычно не получается вот так не торопясь и внимательно рассмотреть каждую мелочь нарисованной природой вечерней картины.
В этот момент подошла Оля и сказала:
— Миша, может, я сама себя накручиваю и на пустом месте страхи нагоняю…
Красота заката мгновенно была отброшена и забыта.
— Что случилось?
— Знаешь, у нас… У Рюриковичей… Очень разные и нестандартные таланты родовые. Про них не говорят посторонним. Понимаешь, у императора очень часто есть предчувствие беды. Не вообще, а лично для себя. Папа — ещё император, но он болеет. Может быть, часть его дара ко мне ушла? Как к наследнице? Или я себе выдумываю?
Михаил обнял девушку и сказал:
— Оля, как говорил мне человек, который учил меня ходить по тайге: лучше будь пять минут трусом, чем всю жизнь покойником. Поэтому сейчас не торопясь и очень внимательно расскажи мне, что ты ощущаешь. Каждую мелочь. И мы вместе решим.
— Да тут и рассказывать особо не о чем. Просто когда мама погибла, весь предыдущий день,– она сглотнула, — папу мучило нехорошее предчувствие. Он до сих пор себя ругает, что, когда они услышали, мол, Ромке лучше стало — сразу в больницу поехали. А послушайся он предчувствия и задержись на день, из службы охраны, может, и успели бы найти ловушку. И мама осталась жива, и Ромка. И Артём Равилевич. Вот и у меня сейчас такое нехорошее чувство, как будто кто-то следил за нами. И ночью нападёт. Но кто и как мог следить? Мы же по реке быстро плыли.
— Знаешь, я вокруг столько всего за последние дни видел, что в любую чертовщину поверю. Так что лучше перестрахуемся.
В этот момент подошла Алиса и весело поинтересовалась:
— Чего обсуждаем с таким видом, как будто дохлую кошку заставляют есть?
И осеклась, так как Михаил бросил вокруг них щит от подслушивания. Причём сложный, который засечь снаружи практически нереально.
— Оле показалось, что за нами кто-то следит и с не самыми хорошими намерениями. Что скажешь? Может, тоже чего заметила?
— Я ничего не видела, но учитывая всякую ерунду, которая вокруг творится, я бы скорее поверила. Оля — маг Света, таких с пробуждения дара учат видеть и анализировать каждую мелочь. Запросто могла чего-то заметить, вроде и не поняла — а в голове тревога.
— Я тоже не видел, но учитывая, где мы и что вокруг — тоже согласен. Лучше перестраховаться, а нападения не будет, чем нас застанут врасплох.
— Тогда уходим на один из островов? — спросила Оля, а в голосе прозвучало облегчение: ей поверили.