Том 2. Стихотворения, 1930–1959 гг.

Пастернак Борис Леонидович

6

В степи охладевал закат, —И вслушивался в звон уздечек,В акцент звонков и языкаМечтательный, как ночь, кузнечик.

И степь порою спрохвалаВолок, как цепь, как что-то третье,Как выпавшие удила,Стреноженный и сонный ветер.

Истлела тряпок пестрота,И, захладев, как медь безмена,Завел глаза, чтоб стрекотать,И засинел, уже безмерный,Уже, как песнь, безбрежный юг,Чтоб

перед этой песнью духНевесть каких ночей, невестьКаких стоянок перевесть.

Мгновенье длился этот миг,Но он и вечность бы затмил.1918

БОЛЕЗНЬ

1

Больной следит. Шесть дней подрядСмерчи беснуются без устали.По кровле катятся, бодрят,Бушуют, падают в бесчувствии.

Средь вьюг проходит Рождество.Он видит сон: пришли и подняли.Он вскакивает: «Не его ль?»(Был зов. Был звон. Не новогодний ли?)

Вдали, в Кремле гудит Иван,Плывет, ныряет, зарывается.Он спит. Пурга, как океанВ величьи, – тихой называется.

2

С полу, звездами облитого,К месяцу, вдоль по оградеТянется волос ракитовый,Дыбятся клочья и пряди.Жутко ведь, вея, окутыватьДымами Кассиопею!Наутро куколкой тутовойЦерковь свернуться успеет.Что это? Лавры ли КиеваСпят купола или ЭддуСевер взлелеял и выявилПерлом предвечного бреда?Так это было. Тогда-то яДикий, скользящий, растущийВстал среди сада рогатогоПризраком тени пастушьей.Был он как лось. До колен емуСнег доходил, и сквозь ветвиВиделась взору оленьемуНа полночь легшая четверть.Замер загадкой, как вкопанный,Глядя на поле лепное:В звездную стужу как сноп оноБелой плескало копною.До снегу гнулся. ПодхватывалС полу, всей мукой извилинЗвезды и ночь. У сохатогоХаос веков был не спилен.

3

Может статься так, может иначе,Но в несчастный некий часДуховенств душней, черней иночествПостигает безумье нас.

Стужа. Ночь в окне, как приличие,Соблюдает холод льда.В шубе, в креслах Дух и мурлычет – иВсё одно, одно всегда.

И чекан сука, и щека его,И паркет, и тень кочергиОтливают сном и раскаяньемСутки сплошь грешившей пурги.

Ночь тиха. Ясна и морозна ночь,Как слепой щенок – молоко,Всею темью пихт неосознаннойПьет сиянье звезд частокол.

Будто каплет с пихт. Будто теплятся.Будто воском ночь заплыла.Лапой ели на ели слепнет снег,На дупле – силуэт дупла.

Будто эта тишь, будто эта высь,Элегизм телеграфной волны —Ожиданье, сменившее крик: «Отзовись!»Или эхо другой тишины.

Будто нем он, взгляд этих игл и ветвей,А другой, в высотах, – тугоух,И сверканье пути на раскатах – ответНа взыванье чьего-то ау.

Стужа. Ночь в окне, как приличие,Соблюдает холод льда.В шубе, в креслах Дух и мурлычет – иВсё одно, одно всегда.

Губы, губы! Он стиснул их до крови,Он трясется, лицо обхватив.Вихрь догадок родит в биографеЭтот мертвый, как мел, мотив.

4. Фуфайка больного

От тела отдельную жизнь, и длиннейВедет, как к груди непричастный пингвинБескрылая кофта больного – фланель:То каплю тепла ей, то лампу придвинь.

Ей помнятся лыжи. От дуг и от тел,Терявшихся в мраке, от сбруи, от барВалило. Казалось – сочельник потел!Скрипели, дышали езда и ходьба.

Усадьба и ужас, пустой в остальном:Шкафы с хрусталем и ковры и лари.Забор привлекало, что дом воспален.Снаружи казалось, у люстр плеврит.

Снедаемый небом, с зимою в очах,Распухший кустарник был бел, как испуг.Из кухни, за сани, пылавший очагКлал на снег огромные руки стряпух.

5. Кремль в буран конца 1918 года

Как брошенный с пути снегамПоследней станцией в развалинах,Как полем в полночь, в свист и гам,Бредущий через силу в валяных,

Как пред концом, в упаде силС тоски взывающий к метелице,Чтоб вихрь души не угасил,К поре, как тьмою всё застелется.

Как схваченный за обшлагаХохочущею вьюгой нарочный,Ловившей кисти башлыка,Здоровающеюся в наручнях,

А иногда! – А иногда,Как пригнанный канатом накоротьКорабль, с гуденьем, прочь к грядамСрывающийся чудом с якоря,

Последней ночью, несравнимНи с чем, какойо странный, пенный весь,Он, Кремль, в оснастке стольких зим,На нынешней срывает ненависть.

И грандиозный, весь в былом,Как визьонера дивинация,Несется, грозный, напролом,Сквозь неистекший в девятнадцатый.

Под сумерки к тебе в окноОн всею медью звонниц ломится.Боится, видно, – год мелькнет, —Упустит и не познакомится.

Остаток дней, остаток вьюг,Сужденных башням в восемнадцатом,Бушует, прядает вокруг,Видать – не наигрались насыто.