Том 2. Трущобные люди. Рассказы, очерки, репортажи
Шрифт:
— Мало ли что! Написано, стало быть, верно… По имени и фамилии все названы и полицмейстер пропечатан.
— Нешто собака может? — сомневалась жена.
— Конечно, может; по следам значится.
И долго продолжался спор у супругов. И на другой и на третий день, и целое лето до самой глубокой осени ежедневно читал дома вслух Зюзя и утром и вечером эту газету, но никому на станции ее не показывал и молчал о подвигах «Трефа». Наконец, убедил и жену в возможности этого собачьего подвига, и от нее услышал:
— Всяко,
И фантазия их разыгрывалась дальше и дальше. А «Волчка» Степанида ругала:
— Как бы ты настоящая собака была!.. А то что в тебе, рыжем, толку, только жрешь дарма да в деревню бегаешь к своей…
Жандарм стал добывать у кондукторов газеты и все искал в них известий о дальнейших подвигах «Трефа», но их не попадалось. Остальное ровно ничего его не интересовало. Раз только прочел он, что правительство ревизует интендантство, железные дороги и отдает под суд начальство.
Это навело Зюзю на новые мысли, и он стал строже присматриваться к жизни полустанка, но в этом мертвом углу без пассажиров и груза никаких злоупотреблений не было и никакой ревизор не являлся никогда.
Если же за расчистку снега платили меньше рабочим, или крестьяне растаскивали шпалы, так это считалось традицией, а гнилых шпал никогда и никто не убирал, так как оба конца дороги проходили по глухим лесным местностям, где лесу столько, что нужды в старых шпалах не было.
Жили по-старому, по-хорошему.
В изморозный октябрьский день, поговорив о шпалах с Ванькой Глупых, Зюзя, пропустив поезд, ушел домой и стал в сотый раз перечитывать подвиг «Трефа» и ревизию Гарина… Кипел самовар. Жена слушала. «Волчок» жалобно выл, нюхая ветер…
— Опять завыл… Как бы не сорвался…
— Того и гляди опять в деревню убежит… Пойду перевяжу…
И жена вышла на крыльцо и потом вернулась с испуганным лицом.
— Федорыч! Поезд к станции из города идет… Вагоны синие, да большие…
Зюзя взглянул в окно и бросился надевать амуницию.
— Екстренный! Что бы это значило… Господи помилуй, начальство, грехом, наехало… сроду и не бывало…
Зюзя первым делом бросился к паровозу и спросил машиниста.
— Ревизор из Петербурга. Все начальство под суд отдает…
Жандарм через минуту стоял уже у притолоки станционной конторы, где генерал на зеленой подкладке выслушивал доклад начальника станции и рассматривал счетоводство. Кругом стояли начальник дороги и начальники служб.
Часа два торчал жандарм у притолоки, пока проверяли кассу и документы, и, наконец, услыхал ласковое слово зеленого генерала по адресу начальника полустанка:
— У вас все в порядке… Все хорошо…
— А старые шпалы налицо? — спросил маленький чиновник, приехавший
— Да… да… старые шпалы… А ну-ка покажите их! — сказал генерал и, не дожидаясь ответа, пошел на платформу.
— За два года у вас должно быть здесь 200 шпал… — продолжал маленький чиновник.
— Вот шпалы… только и есть… — указал начальник станции на неполные штабели, где было несколько десятков гнилых шпал.
— Да тут и полсотни нет? Где же остальные? Продали? — язвительно улыбается чиновник.
— Да… да… Где остальные? Продали?
— Никак нет, ваше превосходительство. Кому же их продавать? А так как они гнилые, да без призору, то порастащили их… Дальше наша дорога лесная, там дерева много… Гнилые не надо… — объяснял начальник станции…
— Протокол за растрату шпал, — сверкнул очами генерал.
— Ваше превосходительство, не погубите… Как усмотреть, ночи темные… сторожей нет…
— Если вы мне докажете, что не вы их продали, если найдете хоть одну шпалу и докажете, что она украдена, — я вас прощаю, а иначе под суд!
— Позвольте писать протокол? Доказать невозможно…
— Ведь не знаменитого же «Трефа» приглашать разыскивать вора, здесь и «Треф» не найдет…
Зюзя вздрогнул, глаза его засверкали, губы зашевелились, он покраснел от волнения.
— Ваше превосходительство… Осмелюсь доложить, вора и шпалы разыскать можно.
— Без «Трефа», — острит маленький чиновник.
— Так что, ваше превосходительство, у меня собака почище «Трефа» есть… Все разыщет… Прямо вора найдет!
Все остановились, забыли и о протоколе и о шпалах и воззрились на жандарма.
Через пять минут жандарм подвел на веревке «Волчка» к шпалам, собака долго их обнюхивала, совершив при этом обычные собачьи обряды, и начала рваться по направлению к деревне Потрясухино…
— Чует вора и следы найдет, ваше превосходительство… Прикажете идти?
— Удивительная собака, так и рвется… — Почуяла, ваше превосходительство!
— Как ты думаешь, далеко отсюда?
— Не могу знать, она уже приведет…
— Ваша судьба в руках собаки. Все зависит от нее! — сказал генерал начальнику станции и назначил в комиссию идти за «Волчком» двух кондукторов своего поезда, двух писцов и маленького чиновника.
— Вы уже потрудитесь, Федор Федорович, пройти с ними…
— Слушаю-с, ваше превосходительство. «Волчок» царапал землю и тащил за собой жандарма.
Сыскная комиссия отправилась по стежке между кустами, а начальство пошло в вагон-салон закусывать…
Через час спущенный Зюзей около самой деревни «Волчок» стремглав бросился к избе Ваньки Глупых, где комиссия, перепугавшая всю деревню, и нашла собаку под шпалами, которые были приставлены к стене сарая и служили жилищем «Жучки» в ожидании стройки омшаника.