Том 20. Дни печали мисс Халагген

Чейз Джеймс Хедли

— Ей придется исчезнуть. — согласилась мамаша, избегая взгляда сына. — Она слишком много знает. Когда она уснет…

— Мамаша! — Злобный голос Слима заставил всех повернуть головы в его сторону. Слим выжидательно смотрел на мать. Его злобные глазки сверкали.

— Да? — ответила мамаша, сердце которой сжималось от страха.

— Она моя, — медленно проговорил Слим. — Если кто-то осмелится тронуть ее, будет иметь дело со мной. Она моя, и я буду стеречь ее.

— Послушай, Слим, не будь ребенком, — попыталась возразить мамаша.

У нее пересохло в горле, и она с трудом произносила слова. — Мы не можем держать ее здесь. Это слишком опасно. Ей необходимо исчезнуть.

Слим отшвырнул стул, который попался ему на пути, и нож сверкнул у него в руке. Уоппи с доком отшатнулись от мамаши, оставляя ее лицом к лицу с сыном. Она вся сжалась, а Слим медленно подходил к ней.

— Тогда ты будешь иметь дело со мной! — сказал он угрожающе. — Ты хочешь, чтобы я перерезал тебе горло, старая ведьма? Если ты ее тронешь… Если ее кто-либо тронет, я мигом выпущу у того кишки…

Эдди вытащил револьвер. Этот жест не ускользнул от мамаши.

— Убери пушку! — закричала она, опасаясь, как бы Эдди не застрелил ее сына.

Слим обернулся к Эдди, который уже дал отбой.

— Ты слышал? — зарычал он. — Она моя! Я ее буду охранять, и никто не посмеет ее тронуть. — Он со злобой поочередно оглядел всех в гостиной и вышел, громко хлопнув дверью.

Наступило продолжительное молчание. Мамаша была белой, как лист бумаги. С трудом она дошла до своего кресла и без сил плюхнулась в него. Она как-то сразу постарела. Эдди и Флинн переглянулись. Эдди пожал плечами и направился к двери. Флинн последовал за ним. Уоппи сидел на диване и делал вид, что заинтересовался журналом. Док налил себе полный бокал виски.

Слим остановился на верхней ступеньке лестницы и мрачно улыбнулся. Наконец-то он добился своего, всех запугал и теперь может поступать, как ему хочется. А мамаша пусть довольствуется вторыми ролями. Он взглянул в сторону комнаты мисс Блендиш — ночные разговоры у изголовья ее кровати кончились, теперь он покажет ей, кто здесь хозяин, как только что показал матери и всем остальным. Войдя в комнату девушки, он вынул ключ и запер дверь изнутри. Мисс Блендиш затравленно смотрела на него. Уверенность, горевшая в его желтых глазах, без слов объяснила ей, что все это значит. Она закрыла глаза и задрожала…

Глава 3

На дощечке с зеленым полем красовалась надпись: ДЭЙВ ФЕННЕР — СЫСКНОЕ АГЕНТСТВО.

Буквы были черными, и краска совсем свежая. Дверь вела в небольшую, со вкусом обставленную комнату. Меблировка здесь состояла из рабочего стола, двух удобных глубоких кресел, турецкого ковра на полу и книжных полок, забитых всевозможной литературой по юридическим вопросам, незапятнанные переплеты которых свидетельствовали о том, что ими практически не пользовались.

Дэйв Феннер, взгромоздив ноги на стол и погрузившись в кресло, с отсутствующим видом смотрел в потолок.

Глядя на него, можно было подумать, будто у него нет абсолютно никаких проблем и все настоящее и будущее время он проводит подобным образом. Феннеру было тридцать три года. Это был сильный темноволосый мужчина привлекательной внешности. Твердый подбородок слегка выдавался вперед, подчеркивая непреклонность характера человека, делающего то, что он считает нужным, и достаточно при этом преуспевающего.

Дверь слева вела в другую комнату, перегороженную надвое деревянным барьером. По одну сторону находился просторный зал ожидания клиентов, а по другую было владение Паулы Долан, симпатичной молодой женщины с ниспадающими волосами цвета воронова крыла, с умными голубыми глазами и фигурой, о которой Феннер говорил, что это единственная ценность в его детективной конторе. Сидя за бездействующей пишущей машинкой, Паула от нечего делать листала журнал мод и немилосердно зевала, время от времени посматривая на часы. Было три часа десять минут. Звонок прямой связи с шефом, установленный у нее на столе, неожиданно зазвонил, заставив ее вздрогнуть. Отложив журнал, она прошла в соседнюю комнату.

— У тебя еще есть сигареты, детка? — спросил Феннер, немного привстав, что вызвало у кресла протестующий стон. — У меня все кончились.

— Осталось три штуки, — ответила Паула. — Я дам две, — и она исчезла в приемной, появившись минутой спустя с двумя сигаретами, которые положила на стол.

— Ты исключительно добра, — поблагодарил Феннер, закуривая. Он глубоко затянулся и внимательно посмотрел на Паулу. — Ты сегодня отлично выглядишь, — сделал он ей комплимент.

— Ну и что, — уныло согласилась она. — К чему мне все это?

— Чем ты в настоящий момент занимаешься? — поинтересовался Феннер, чтобы только переменить тему разговора. — У тебя есть какое-нибудь дело?

— Такое же, как и у тебя, — ответила Паула, непринужденно садясь на край стола.

— Тогда ты должна подыхать от скуки, — усмехнулся Феннер. — Но не огорчайся, наша фирма еще узнает лучшие дни.

— Вот уже целый месяц, как ты обещаешь мне это, — в голосе Паулы проскользнули нотки беспокойства. — Так не может все время продолжаться. Звонили из бюро проката и сообщили, что если ты не внесешь третий взнос за мебель, то они вынуждены будут все забрать назад.

— Ничего себе! Никогда бы не подумал, что кто-то может забрать назад такое барахло.

— Очевидно, ты меня плохо понял, — продолжала Паула агрессивным тоном, не предвещавшим ничего хорошего. — Если деньги не поступят на их счет, завтра они приедут и заберут всю обстановку.

— На чем же я тогда буду сидеть? — Феннер сделал испуганное лицо. — Они, надеюсь, не заберут ту часть тела, на которой ты сидишь?

— Дэйв, ты можешь хотя бы когда-нибудь быть серьезным? Если мы не внесем двести долларов до утра, то будем вынуждены прикрыть лавочку.