Том 21. Кто убил доктора Секса?
Шрифт:
— Мне говорили, что вы первоклассный стрелок, чудо-охотник, любитель охотничьих трофеев, Харв, — произнес я очень вкрадчиво. — Если вдова Рейнера права, то кто-то отправился в лес в тот день, когда был убит ее муж, намеренно подкрался к намеченной цели и всадил пулю в затылок.
— Что? — У него отвисла квадратная челюсть, он вытаращил на меня глаза. — Но вы же не можете серьезно предполагать, что я…
— Почему же нет? — спросил я. — Если только что изложенная версия о вас и Марсии соответствует истине хотя бы наполовину, она весьма популярно объясняет причину вашего намерения уничтожить Рейнера.
— Вы
— Вы можете это доказать?
— Конечно! — Но спустя секунду его голубовато-серые глаза посмотрели куда-то в сторону. — Черт знает, что такое, Холман! Уже прошло столько времени, я не могу в точности вспомнить все подробности того утра, но я не сомневаюсь, что в случае необходимости сумею это доказать.
— Вот и прекрасно! — Я улыбнулся ему. — Думаю, мне пора оставить вас вдвоем, чтобы вы смогли договориться в отношении своих алиби. Хочу дать небольшой совет: на вашем месте я бы не стал втягивать в эту историю Марсию. Барбаре Дун это не понравилось бы, верно?
Он пару раз открыл рот и закрыл его, сразу сделавшись похожим на пойманную рыбу, отчаянно хватающую ртом воздух.
— Мне в жизни случалось частенько сталкиваться с дьявольски хитрыми ублюдками, Рик Холман, но вы им всем бы дали сто очков вперед!
Я думал об этом заявлении, возвращаясь назад, и в конце концов решил посчитать его комплиментом. В данный момент меня больше всего терзало вот какое соображение: должны же быть в Голливуде симпатичные порядочные люди, так почему же я с ними никогда не встречался?
Глава 5
Мадонна из цветного стекла все так же сидела за письменным столом асимметричной формы, когда я около полудня вошел в кабинет покойного доктора Рейнера. Ее темные глаза глядели так же безжизненно, как и накануне, когда она со скучающим видом разглядывала мое лицо.
— Это снова вы?
Вопрос повис в воздухе.
— Как дела, Карен? — вежливо осведомился я. — Добились каких-то положительных результатов с этими бумагами?
Она окинула взглядом огромную груду бумаг на столе перед собой и пожала плечами:
— Не знаю. Я продолжаю разбираться, но не уверена, что мне удалось чего-то добиться.
На этот раз на ней была белая шелковая блузка и темная юбка. Напор ее высокой груди на тонкую ткань противоречил бесстрастному выражению ее лица. Можно было с уверенностью сказать, что она принадлежала к тем несчастным особам, которые страдали от постоянного конфликта между вполне земными желаниями их тел и жестокой пуританской моралью их умов. Но это было бы слишком просто, подумал я, и поэтому вся идея выглядела подозрительной.
— Вчера вечером я виделся с Гарретом Сулливаном, — сказал я ей.
— Да?
Особой реакции не последовало.
— Ему было известно про записи, — продолжил я. — Ваш муж имел обыкновение консультироваться с ним в отношении некоторых пациентов. Когда Сулливан услышал, что магнитные ленты исчезли и используются для шантажа, он страшно разнервничался. Когда я высказал предположение, что кто-то считает, будто ваш муж был убит из-за этих лент…
— Он тотчас же сказал, что это мое предположение? — спросила она ровным голосом. — Я размышляла об этом после того, как вернулась вчера домой. Гаррет специалист по банальным высказываниям о профессиональной этике. Не сомневаюсь, что он очень разнервничался!
Она медленно улыбнулась.
— Немного, — согласился я. — Но в этом случае нет ничего удивительного, особенно если учитывать, как все это я ему преподнес. Ведь он находился в том же лесу и был вооружен в то самое время, когда убили вашего мужа. К тому же, по собственному его признанию, ему было известно о существовании магнитных записей.
— Ну а что он сказал вам про меня, Рик?
— Отнюдь не комплимент!
— На это я и рассчитывала.
— Он сказал, что ваше заявление о том, будто Герман Рейнер был человеком, чье болезненное любопытство удовлетворяется созерцанием эротических сцен, является плодом вашего воображения. Что вы всегда были эмоционально неуравновешенной особой и…
— Сходящей с ума по сексу женщиной с определенными завихрениями? — Глаза у нее сверкали от негодования, но голос звучал спокойно и ровно. — Полагаю, что именно это ему было проще всего и безопаснее сказать в данных обстоятельствах, как вы считаете? Я имею в виду, если видеть во мне потенциального свидетеля.
— Он выдвинул и другую блестящую идею, — добавил я. — Что кто-то, возможно, прибегнул к услугам профессионального убийцы, который и должен был заняться вашим мужем.
— И что вы сказали на это, Рик?
— Сказал, что вы, между прочим, высказали такое же предположение.
— Не думаю, чтобы он упомянул про те вечера, когда Герман работал допоздна или уезжал из города, а он в это время навещал меня, чтобы утешить в моих брачных проблемах? — спросила она напряженным голосом. — Как могло случиться, чтоб его профессиональная этика не помешала ему соблазнить жену коллеги? Он сообщил вам об этом, Рик? В особенности о первом случае, когда я оказала сопротивление, и он ударил меня, сорвал с меня одежду и… — Она резко замолчала и прикусила нижнюю губу с такой силой, что из нее выступила капелька крови. — Извините!
На какое-то мгновение я был сбит с толку этой кровью, но тут же взял себя в руки и заговорил:
— Все это крайне неприятно, Карен. Самое скверное то, что ты не знаешь, кому верить, в особенности после… Ну да это не столь уж и важно!
Последняя фраза прозвучала у меня весьма неубедительно.
— В особенности после того, как я сама пригласила вас к себе в постель вчера вечером, когда вы отвезли меня домой? — Она обтерла кровь с губы и внимательно посмотрела на запачканные пальцы. — С моей стороны это было не слишком умно, верно? Но мне кажется, я имею право иногда проявлять слабость. Просто момент для этого был неподходящий. Последний раз, когда я виделась и разговаривала с Гарретом, он сообщил мне о смерти Германа. Вообще-то он не отвечал на телефонные звонки, если знал, что я ему звоню, а если случайно поднимал трубку, то как только узнавал мой голос, тут же бросал ее на рычаг. Это были бесконечные долгие недели полнейшего одиночества для меня, Рик. Я перепуганная одинокая женщина, и по всей вероятности, природа не наделила меня железными нервами. Я не думаю, что меня можно причислить к разряду особ, неразборчивых в своих знакомствах и связях, но бывают случаи, когда женщине необходим… — Она пожала плечами и резко закончила: — Наверное, никакие объяснения тут ничего не смогут изменить!