Том 27. Обнаженная и мертвая
Шрифт:
— Ну, ладно! — истерично завизжал он. — Посмотрим, как тебе понравится горящая ракета в твоих кишках в дополнение к твоей паршивой ноге!
Он резко обернулся к Клифу, а я сунул руку в кобуру на поясе. Сначала моя взмокшая от пота рука скользнула мимо, но в следующий момент я уже крепко сжал рукоятку кольта и выхватил его из кобуры.
Неожиданно Крэмер бросился на Клифа, нацелившись дулом револьвера ему в живот, но тот мощным ударом руки оттолкнул дуло в сторону. Все произошло в один момент. Я нажал на спуск, целясь в грудь Крэмеру. Но вероятно, он спустил
Раздался грохот, оглушительный хлопок и громкое шипение, за которым последовал жуткий крик боли. Крэмер боком падал на пол — две пули моего тридцать восьмого вонзились ему в грудь, проскользнув под мышкой.
На полу отчаянно билась Эйнджел, наполняя весь дом пронзительными криками от невыносимой боли.
Это смертоносное шипение все продолжалось, и все время внутри ее вспоротого живота ярко вспыхивали раскаленные огоньки магнезии. Я не слышал, как подошел Клиф, я стоял, от ужаса потеряв дар речи, не в состоянии отвести глаз от страшных судорог, в которых корчилось тело Эйнджел. Первое, что я ощутил, это осторожное потягивание кольта из моей руки.
Клиф тяжело опустился на колени рядом с девушкой, неловко вытянув негнущуюся ногу. Его лицо было исполнено глубокого сострадания, когда он приставил дуло револьвера к голове Эйнджел и нажал на курок.
Мы стояли с ним около гаража в ожидании шерифа и машины «Скорой помощи». Всего пятнадцать минут назад в доме взорвался этот жгучий ужас, но мне казалось, что прошло уже часа два, — вероятно, потому, что мы наслаждались каждой секундой, проведенной на свежем воздухе.
— Когда эти сигнальные ракеты начинают взрываться, их уже не остановишь, как ни старайся, — пояснил Клиф. — Так было лучше, чтобы она больше не мучилась.
— Конечно, — отозвался я. — Клиф, я хотел задать вам еще только один вопрос.
— Валяйте! — спокойно отреагировал он.
— Помните, когда вы в первый раз сказали, что поршни у моего «остина» нужно отрегулировать?
— Да, а теперь они стучат еще больше, — проворчал он.
— Тогда я этого даже не слышал, — сказал я. — Вероятно, у вас очень острый слух?
— Ничего особенного. — Он пожал плечами. — Это просто результат длительной тренировки — у опытного механика постепенно развивается слух к работе мотора, вот и все.
— Крэмер говорил, что в качестве часового механизма они использовали дешевый будильник, — осторожно сказал я. — Думаю, он тикает довольно громко, а, Клиф?
— Наверное, — подтвердил он, — но его можно было и не слышать из-за работы мотора.
— Думаю, так, — согласился я. — Но Крэмер с девушкой установили его часа в два-три ночи. Так что парень, который, как обычно, осматривал самолет в ангаре, должен был его услышать.
— Да уж, можно сказать, услышал бы, — невозмутимо повторил он.
— Мне только интересно знать, Клиф, верна ли моя версия. Может, этот парень и обнаружил ее и вытащил из самолета. Нечего и сомневаться, что он так и сделал. Но потом посмотрел, на какое время будильник поставлен. А он знал, какой порядок полетов пилоты оговорили накануне, поэтому без труда вычислил, для кого предназначена эта бомба, правильно?
— Безо всякого труда, — пробормотал он.
— И что же он сделал потом? — стал я размышлять вслух. — Снова положил ее в самолет?
— Разве человеку дано постигнуть пути Провидения? — глубокомысленно проговорил Клиф. — Половина проблем в нашем мире происходит только оттого, что люди постоянно вмешиваются в ход вещей!
Обнаженная и мертвая
Глава 1
Повернув, мы въехали в Остен-Хиллз и покатили по симпатичной улице, с двух сторон обсаженной деревья ми. Сержант Полник одобрительно кивал. Весна подходила к концу, утро было прекрасным. Я опустил верх машины, и легкий ветерок овеял нас ароматами.
Проехав несколько метров вдоль стены из красного кирпича, я остановился около ворот из тяжелой металлической решетки. От них, к нам двинулся, едва волоча ноги, какой-то тип в черной форме и кепке.
— Лейтенант Уилер, — представился я, когда он остановился около машины. — Из службы шерифа.
— Доктор Мейбери ждет вас, — отчеканил по-военному сторож. — Сейчас я открою вам ворота.
И тут я заметил застывшее лицо моего спутника, которое и обычно-то было так же подвижно, как железобетонный блок. Полник уставился на красивую вывеску «Психиатрическая клиника», и в его глазах отразилась тоска.
— Больница для ненормальных? — голосом, который, казалось, умолял меня разуверить его в этом, спросил он.
— Доктор Мейбери будет недоволен, если мы заставим его ждать, — заметил я. — У него очень беспокойная клиентура.
Ворота открылись, я въехал во двор и остановил машину перед большим одноэтажным строением. Выбравшись из нее, мы с Полником пересекли выложенную плитами террасу, поднялись на девять ступенек и вошли в распахнутую настежь дверь. Внутри тошнотворно пахло медикаментами. За бюро из розового дерева важно восседала секретарша, мрачноватое и угловатое создание.
— Доктор Мейбери ждет вас в кабинете, — сухо сказала она, вытянув в сторону костлявый указательный палец.
Полник, который и так был не в своей тарелке, посмотрел на нее и проворчал:
— Вы уверены, что в коридоре не болтаются разные психи?
Острый нос девицы слегка задрожал.
— Конечно! — воскликнула она. — И не употребляйте, пожалуйста, в этом учреждении таких вульгарных, грубых выражений!
— Но, — запротестовал сержант жалким голосом, повернувшись ко мне, — псих есть псих, разве не так?
— Конечно, а даруй — это дурак, — поддержал я его, подталкивая к кабинету доктора.