Том 2
Шрифт:
— Ну, поведай-ка нам про этих извергов!
— Примчались эти люди к нам, к булгарам, в наш город Биляр, что на реке Каме, — рассказывал торговец. — Упали они на наши головы, как град среди бела дня, и была то передовая рать хана Шейбани, внука Чагониза, [314] и зовутся они татары и мунгалы. Разорили они наши города, наловили людей, отобрали тех, кто знает ремесла, связали и увели в неведомую страну. Спаслись только те, кто спрятался в лесах… Татары поставили отряды в пяти городах, чтобы заклепать над булгарами неволю, а главная их рать ушла дальше, в половецкие степи… Скоро и вы их увидите. А бороться с ними
314
Чагониз — так русские называли Чингисхана.
— Это для вас, булгар, татары — страшные вороги, — сказал Дикорос. — Вы, булгары, привыкли торговать да сапоги тачать, а доброго воина из булгарина никогда не бывало.
— Поглядим! — ответил торговец. — Как татары навалятся, что от вас останется?
— Типун тебе на язык! — закричала Опалёниха. — Пусть только эти нехристи сунутся сюда; мы их Чагониза примем в топоры!.. И бабы пойдут биться рядом с мужиками.
— Пусть татары кричат и на нас валом валят, — сказал Дикорос. — И медведь ревет, когда прет на рогатину. И половцы по-звериному вопят, когда в бою налетают, — запугать хотят… Наши рязанские дружины к этому привычны и знают, как их назад в степь отогнать. Чем татары их страшнее?
Глава третья
ПЕРВАЯ ТРЕВОГА
Торговец уехал, мужики поговорили о татарах и мунгалах Чагониза и забыли о них, — «до нас далеко! К нам они не сунутся!» А полгода спустя, поздней осенью, из ближайшего погоста Ярустова (что стоял за двадцать верст на опушке бора) прибежал запыхавшийся гонец. Он пробрался прямиком, через болота, подмерзшими тропами. Гонец кричал в окошко каждой избы, что от князя рязанского привез он приказ и пусть все соберутся выслушать княжью волю.
Гонец подождал на кладке бревен, пока подошли мужики. Прибежали и бабы с ребятами. Гонец сказал:
— Князь рязанский Юрий Ингваревич, отец наш…
— Какой там отец! — прервал его Кудряш. — Никогда мы этого отца не видывали!..
Гонец вытер рукавом нос и невозмутимо продолжал:
— Князь кличет народ сбираться в поход. Большая вражеская сила идет на рязанские земли. Пока нехристи подойдут из Дикого поля к нашим заставам, надо выйти к ним навстречу и не пустить на наши пашни…
— Откудова ты это услышал? — прервал гонца Звяга. — Кто тебя послал по нас: волостель, поп али еще кто? Чего нас пужаешь?
— Приехал к нам в Ярустово княжеский тиун и с ним охраны двадцать отроков, [315] все нарядные, на хороших конях. Староста расставил всех по избам, и мы их кормим вторые сутки. Ну и едят, что борова, точно в Рязани их не кормили! Тиун собрал сход и толковал, что идет на нас неведомый народ, по прозвищу «татары». Тиун приказал, чтобы все мужики и парни от шестнадцати годов с топорами и рогатинами, что у кого есть, шли в Рязань. Там князь сбирает «большой полк» [316] и раздает всем мечи, копья и секиры. Тиуны и дружинники княжеские поскакали во все концы: и в Зарайск, и в Муром, и к великому князю суздальскому во Владимир — всюду скликать народ.
315
Отрок, или детский дружинник, — молодой воин из дружины князя.
316
«Большой полк» — главная часть войска, центр.
Дикорос, мрачно выслушав гонца, закряхтел и спросил:
— Тебя как звать-то?
— Яшка Брех!
— Ты из чьих? Пахома ли рыбака?
— Как раз его. Пахом Терентьич отец мне.
— Он братан мой. Не к добру ты прибежал! Что же это князь так поздно хватился? Татары уже на рязанские пашни входят, а вы только раскачивать народ начинаете. Чего же раньше глядели? Почему на сторожевые заставы в Диком поле не пришли суздальские полки? Большой полк суздальский куда сильнее нашего — рязанского. Теперь будут татары напирать на рязанцев, а суздальцы, сидя за стенами, на нас посматривать да приговаривать: «Бейте их по сусалам!» А сами будут почесываться и в усы посмеиваться. Почему всем не пойти одной стеной?
— Ишь чего захотел! — сказал Звяга. — Князья готовы друг дружке горло перегрызть. Станут они помогать один другому!
Дикорос сказал гонцу из Ярустова:
— Скажи волостелю и тиуну, что от нашего выселка пойдут завтра к Рязани все мужики. В Ярустове я зайду к твоему батьке и обсудим, как и что.
Гонец сейчас же отправился обратно, прыгая через кочки, только лапти его замелькали, и вскоре скрылся в просеке между засыпанными снегом елями.
Глава четвертая
ПОШЛИ В ДИКОЕ ПОЛЕ
Савелий Дикорос стал готовиться к походу. Ободрал последних пойманных белок, вывернутые шкурки повесил под потолком в кладовке.
— В случае чего такого, — сказал он жене, — обменяешь белок на жито.
Оправил и заново обтянул жилами-подтужинами железный нож на рогатине, с которой ходил на медведя. Насадил тяжелый топор на более длинное топорище. Привез из лесу валежника и сухостоя, чтобы бабе легче было щепу колоть и печь топить. Приготовил из обломка косы вторую рогатину, для Торопки. А легкий плотницкий топор оставил жене для хозяйства.
Жена его Марьица вместе с Вешнянкой завели тесто из ржаной муки на житном квасе, испекли три каравая и несколько коврижек. Караваи разрезали на тонкие ломти и высушили в печи. Сухарями набили заплечные мешки, положили туда же луковиц, пареных репок и горсть соли в тряпице.
— Соль-то у нас на исходе, — сказала Марьица. — Там, в миру, легче соли найдете.
Утром, чуть между дремлющими елями засветилась багровая заря, мужики собрались около избы Дикороса. У каждого за плечами был удобно привязан мешок с «запасом», за поясом топор и подвешена пара новых лыковых лаптей.
Бабы, накинув на плечи зипуны, проводили ратников до незамерзающего ручья, через который были перекинуты три лесины. Здесь они бросились на шею уходившим и стали с воплями причитать:
— Бедные наши головушки! На кого-то вы нас оставляете! На кого вы нас покидаете?!
Дикорос поднял с земли Марьицу и сказал:
— Чего убиваешься? На медведя идти легче? Все одна маета! Гнедка побереги… Да и от зверя и от лихого человека хоронитесь. Может, вернусь домой на добром коне татарском и тебе привезу новый зипун, крытый аксамитом, [317] теплую фофудью [318] с оторочкой и чеботы новые…
317
Аксамит — бархат.
318
Фофудья — теплая одежда, фуфайка.