Том 3. Драмы

Лермонтов Михаил Юрьевич

Ноэми

Где он? Пылает небо, люди гибнут, Земля трепещет… там, в огне, в огне, Мой брат! Мой брат! – я не пойду к нему? Пустите!..

Сара

Что ты делаешь, Великий боже! Образумь ее!

5-й испанец (вбегает)

Всё кончилось! Я был в суде, Фернандо Ведут

на казнь, его пытали долго, Вопросы делали – он всё молчал, ни слова Они не вырвали у гордого Фернандо – И скоро мы увидим дым и пламя.

2-й испанец

Пойдемте посмотреть на казнь Фернандо!..

(Некоторые идут.) (Народ толпится через улицу.)

Ноэми

Чья казнь!

(Упадает на землю.)

Я… слышала, Фернандо.

(Тихо)

Мой брат! Что ж? Смейтесь! – казнь и смерть!.. Как это больно!

(Группа составляется вокруг нее.)

Сара

Помогите ей! Воды! – я заклинаю богом, помогите.

(Становится на колени возле.)

Она еще тепла… о, демоны, не люди! Что я могу, бессильная старуха? О, помогите, помогите ей!

6-й испанец (сухо)

Жидовка умереть одна не может? Пускай она издохнет!.. И Фернандо, Как говорят, был сын жида.

Сара

Он сын По крайней мере человека – ты же камень! Проклятье на тебя, кто б ни был ты!

(Склоняясь к Ноэми)

Ноэми! Ты оставить хочешь нас! Ужасная судьба отца – и дочь, и сына В одну минуту потерять!

Ноэми (тихо)

Фернандо!..

(Молодой человек из толпы подходит ближе.)

7-й испанец

Прелестные черты! Когда б печаль И смерть не истощили их Красы до половины, – что за бледность!

(Сара берет ее за руку и вдзрогивает.)

Свинцу подобны сделалися губы, [42]

Menschen und Leidenschaften

(Ein Trauerspiel) [43]

42

На

этом месте рукопись обрывается.

43

Люди и страсти. (Трагедия). (Нем.).

Посвящается

Тобою только вдохновенный, Я строки грустные писал, Не знав ни славы, ни похвал, Не мысля о толпе презренной. Одной тобою жил поэт, Скрываючи в груди мятежной Страданья многих, многих лет, Свои мечты, твой образ нежный; Назло враждующей судьбе Имел он лишь одно в пре<д>мете: Всю душу посвятить тебе, И больше никому на свете!.. Его любовь отвергла ты, Не заплативши за страданье. Пусть пред тобой сии листы Листами будут оправданья. Прочти – он здесь своим пером Напомнил о мечтах былого. И если не полюбишь снова, Ты, может быть, вздохнешь об нем.

Действующие лица

Марфа Ивановна Громова – 80 лет.

Николай Михалыч Волин – 45 лет.

Юрий Николаич, сын его – 22 лет.

Василий Михалыч Волин, брат Н<иколая> М<ихалыча> – 48 лет.

Любовь, Элиза – дочери 1) – 17 лет, 2) – 19 лет.

Заруцкий, молодой офицер – 24 лет.

Дарья, горнишная Громовой – 38 лет.

Иван, слуга Юрия.

Василиса, служанка 2-х барышень.

Слуга Волиных.

(Действие происходит в деревне Громовой.)

Действие первое

Явление 1

(Утро.)

(Стоит на столе чайник, самовар и чашки.)

Дарья. Что, Иван, сходил ли ты на погреб? Там, говорят, всё замокло от вчерашнего дождя… Да видел ли ты, где Юрий Николаич?

Иван. Ходил, матушка Дарья Григорьевна, – и перетер всё что надобно – а барина-то я не видал – вишь ты – он, верно, пошел к батюшке наверх. Дело обыкновенное. Кто не хочет с родным отцом быть – едет же он в чужие края, так что мудреного… А не знаете ли, матушка, скоро мы с барином-то молодым отправимся или нет? Скоро ли вы с ним проститесь?

Дарья. Я слышала, барыня говорила, что через неделю. Для того-то и Николай Михалыч со всей семьей привалил сюда – да, знаешь ли, вот тебе Христос, – с тех пор, как они приехали сюда, с тех самых пор (я это так твер<до> знаю, как то, что у меня пять пальцев на руке), – я двух серебряных ложек не досчиталась. Ты не веришь?

Иван. Как не верить, матушка, коли ты говоришь. Однако ж это мудрено – ведь у тебя всё приперто – надо быть большому искуснику, чтоб подтибрить две серебряные ложки. Да! Тут как хочешь экономию наблюдай и давай нам меньше жалованья и одежи и всё что хочешь – а как всякой день да всякой день пропажи, так ничего не поможет…