Том 3. Лица
Шрифт:
Превосходный. Это… это есть счет от прачки… Хе-хе-хе! Это я, извиняюсь, пошутил… як Пана Бога кохам.
Малафей Ионыч. Хи-хи-хи… Спасибо, товарищ Превосходный!
Люба. Ну, знаете, за такие шутки…
Превосходный. Хе-хе-хе… Товарищ Любочка… Это же я – для волнения, как в театре… И вы же все равно имеете благополучное окончание, вам же только расписаться вашим фамилием…
Малафей Ионыч. Пожалуйте, пожалуйте, граждане – прошу
Люба расписывается.
А… а… как же они? (На Африканского гостя.) Могут… это самое?
Илья. О чем речь? Конечно – могут. Я же его научил.
Африканский гость. Н'га! Н'га! (Пожимает руку Илье, расписывается в книге и быстро ее захлопывает.)
Малафей Ионыч. Позвольте, позвольте…
Илья. Чего там! Готово! Музыку… Унтер Иваныч! Просим!
Унтер Иваныч. О да! Браутмарш. (Уходит. Слышен марш.)
Доктор. Ну, Малафей Ионыч, поздравляю: сделал – своими руками: это – зять, да! Это же – не какой-нибудь Жудра.
Малафей Ионыч. Жудра… Жудра – тьфу, вот что! Спасибо вам, товарищ доктор.
Африканский гость(тоже жмет руку доктору). Н-га! Н-га! Н-га!
Доктор. Не меня – его, его благодарите (на Чупятова).
Малафей Ионыч. Товарищ Чупятов… отец родной… Не могу, волнуюсь.
Африканский гость(дергает за рукав Малафея Ионыча). Урр-барр-барра н-га! (Бросается на пол – два-три движения, – ползает на брюхе, вскакивает, опять дергает Малафея Ионыча.)
Илья(Малафею Ионычу). Это он вам объясняет, что у них так благодарят, он и вас просит…
Малафей Ионыч. Да я… да с удовольствием! Товарищ Чупятов… дорогой. (Ползет на брюхе к Чупятову.)
Доктор, Илья, Африканский гость умирают со смеху.
Дарья. Ой, батюшки мои, на брюхе пополз! Ой, сейчас лопну.
Африканский гость. Ха-ха-ха! Не могу больше! Ой! (Сбрасывает обезьянью голову: это оказывается, конечно, Жудра.)
Люба. Витька, ты негодяй, провокатор!
Чупятов(ползущему Малафею Ионычу). Тьфу, гадость какая! Да встань ты, ну? К черту!
Малафей Ионыч(вскакивает. Увидел Жудру). Госп… Господи! Что такое? Это – ты?
Жудра.
Малафей Ионыч(тыча пальцем в обезьянью шкуру). А это самое… как же?
Илья. А так, очень просто. Я отцу для опытов африканского гостя – обезьяну вез, да только в Одессе не доглядел, она советского хлеба поела – и издохла. А вот, все-таки пригодилась… (Обнимает Любу.)
Малафей Ионыч. Это… это… это – нахальное жульничество! Вы, молодой человек, вы… вы – подлог, да!
Превосходный. Вот именно, подлог.
Жудра. Ну, уж коли так, так это не я, а вы, отец дьякон, живой подлог. И вы, гражданин Превосходный, тоже – подлог. И Сосулин… Ах, да: он удрал! Жалко…
Малафей Ионыч(кидается к Чупятову). Товарищ Чупятов!
Превосходный(тоже). Товарищ Чупятов! Товарищ Чупятов!
Малафей Ионыч. Да что же это? Вы же, можно сказать, отец… Вы же меня знаете… Товарищ Чупятов!
Чупятов. Да уж, теперь знаю – как свои пять пальцев! Подальше от меня, подальше! Ну?
Превосходный. Но ведь я же – не он (на Малафея Ионыча)…Я же ваш секретарь…
Чупятов(перебивает). Был – секретарь. Завтра за месяц вперед получишь – катись! А ты, Жудра, за командировкой зайди – для себя и для Любы. Спасибо тебе за веселый спектакль, и счастливого пути в Москву!
Занавес
1929–1930
Пещера*
ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА
Мартин Мартинович.
Маша – его жена.
Обертышев – хозяин соседней квартиры.
Селихов – председатель домового комитета.
Место действия – Петербург.
Время – 1920 год.
Сцена первая
Комната – когда-то, вероятно, была кабинетом. Рояль, письменный стол, книги. На рояле – утюг, пять очищенных картошек, ноты, топор, прикрытые книгами тарелки и банки. В этом же роде и письменный стол. Посредине комнаты – «буржуйка» с трубой, кровать. Рядом с кабинетом – маленькая передняя, там кухонный стол, деревянное корыто, ведра. Из передней – дверь, очевидно, на лестницу. Кабинет освещен только отблеском огня «буржуйки». Возле «буржуйки» – Мартин Мартинович; на кровати – закутанная Маша.