Том 3. Лорд Аффенхем и другие
Шрифт:
Джордж дослушал эту речь в глубоком изумлении. Мод влюблена в него? Невероятно! Он полюбил ее с первой же встречи, но это совсем другое дело. Вот это — естественно, это — в порядке вещей. Но она… Нет, это абсурд, это смешно.
— Влюблена? — вскричал он. — Что вы такое говорите? Реджи изумился ничуть не меньше.
— Черт подери, а вы не знали? Что, она вам не говорила? Мне говорила.
— Говорила вам? Кажется, я схожу с ума.
— Абсолютно. То есть, я хочу сказать, абсолютно не сходите. Послушайте. — Реджи замялся. Предмет был деликатного свойства, но если начали, можно и продолжать.
— Бивен, если это вам поможет.
— Спасибо. Еще как поможет. Бинг. Реджи Бинг. Ну вот и познакомились, мы теперь приятели. Ладно, начну с того, что мамаша вбила себе в голову поженить нас с Мод. Друзья с пеленок, сами понимаете. Вместе росли, и все такое. Нет, ну то есть она — самый высший класс, вы меня понимаете, но я жутко влюблен в другую. Безнадежно, и все такое прочее, но уж как есть. Мамаша тычет меня шилом в зад, заставляет сделать предложение — а Мод не согласится, даже если я буду единственный человек на земле. Вы не представляете себе, какое это было облегчение, когда она сказала на днях, что влюблена в вас, а на прочих и глядеть не хочет. Поверите, пел от радости.
Джорджу захотелось последовать этому примеру. Только песня и могла бы выразить то неземное счастье, которое навеяли на него эти откровения. Весь мир стал иным. За мускулистыми плечами Реджи вырастали крылья. Тихая музыка витала в воздухе. Даже обои и те казались в меру привлекательными.
Они налили себе еще виски с содовой. Не считая песни, это было самое лучшее.
— Понимаю, — сказал он. А что еще мог он сказать? Реджи рассматривал его с завистью.
— Хотел бы я знать, что люди делают, чтобы понравиться. Другие умеют, а я и не знаю, как приступить. Понимаете, она смотрит сквозь меня. То есть, смотрит на меня, но так, будто меня надо пожалеть. Конечно, она-то очень умная, а я такой чурбан. Тут уж полная безнадега, а?
Джордж, в облаках новообретенного счастья, был рад оказать душевную поддержку менее удачливому смертному.
— Ну, что вы? Вам надо только…
— Да? — жадно сказал Реджи. Джордж покачал головой.
— Нет, не знаю, — сказал он.
— И я не знаю, провались все пропадом, — сказал Реджи. Джордж прикинул.
— По-моему, это вопрос удачи. Или тебе везет, или нет. Возьмем, к примеру, меня. Что во мне такого, чтобы меня полюбила чудесная девушка?
— Ничего! Я вас понимаю… то есть, я хочу сказать…
— Нет-нет, вы правильно начали. Это вопрос удачи. И ничего не поделаешь.
— Я там торчу, все лезу ей на глаза, — сказал Реджи. — Она прямо-таки спотыкается об меня. Думал, хоть это поможет.
— Может и помочь.
— С другой стороны, когда мы встречаемся, я не могу придумать, что сказать.
— Это нехорошо.
— Нет, просто смех! Ведь не скажешь, что я по природе молчаливый. А с ней — не знаю. Прямо ерунда какая-то. — Он осушил свой стакан и поднялся. — Ладно. Я, пожалуй, пойду. Сидите, сидите, я сам. Как-нибудь поиграем еще, а?
— С удовольствием. В любой момент.
— Ну, пока.
— До
Джордж отдался дивным думам. Впервые за всю жизнь он остро ощутил, что существует. Его как бы заново сотворили. Все, что было вокруг, все, что он делал, было ему по-новому интересно. Он впервые услышал, как тикают часы. Когда он поднял стакан, в этом простом действии засквозила какая-то необычная новизна. Все его чувства странно обострились. Он мог бы даже…
— А что, — вопросил Реджи, появляясь, как фокусник, в дверях, — если я буду дарить ей цветы? Она их любит.
— Отлично, — поддержал его Джордж, не услышавший ни слова. Недавно обретенную остроту чувств сопровождала странная неспособность внимать чужим речам. Это, конечно, пройдет, но пока что он — слушатель неважный.
— Во всяком случае, попробовать стоит, — сказал Реджи. — Забросим удочку разок-другой. Ну, пип-пип!
— До свидания.
— Ку-ку!
Реджи исчез, и вскоре раздался шум заводимого двигателя. Джордж вернулся к своим мыслям.
Для человека в такой кондиции время, как мы его понимаем, перестает существовать. Прошла ли минута или несколько часов, Джордж не знал, но вдруг обнаружил около себя мальчика, золотоголового мальчика с голубыми глазами, одетого в ливрею пажа. С трудом выйдя из транса, он мальчика узнал — это ему он вручил записку для Мод, а потому в Джорджевой системе отсчета он был объектом особой значимости.
— Здрасьте, — сказал паж.
— Здорово, Альфонс, — сказал Джордж.
— Я не Альфонс.
— Да? Ну так поосторожней, а то станешь.
— Вам письмо. От леди Мод.
— Там, на кухне, есть пирог и газировка, — сказал благодарный Джордж. — Не попробуешь?
— Ну прям! — сказал Альберт. — Попробую! Да я все смечу.
Глава XI
Дрожащими, благоговейными пальцами Джордж вскрыл конверт.
«Уважаемый мистер Бивен!
Весьма признательна Вам за письмо, переданное через Альберта. С Вашей стороны очень, очень мило…»
— Эй, вы!
Джордж раздраженно поднял глаза. Перед ним снова появился мальчик.
— В чем дело? Не можешь найти пирог?
— Пирог-то нашел, — отвечал паж, подтверждая истинность этих слов массивным ломтем, от которого, чтобы подкрепить разум, он уже отхватил существенный кус. — А газировки нет.
Джордж отмахнулся. Что за докука, да еще в такой момент!
— Ищи, дитя, ищи! Вынюхивай! Нападай на след! Она где-то там.
— Ладно, — промычал Альберт сквозь пирог, слизывая крошку со щеки языком, который мог бы вызвать зависть у муравьеда. — Люблю газировку.
— Ну так пойди, выкупайся в ней.
— Ладно.
Джордж снова обратился к письму.
«Уважаемый мистер Бивен!
Весьма признательна Вам за письмо, переданное через Альберта. С Вашей стороны очень, очень мило вот так приехать сюда и сказать…»
— Эй, вы!
— Господи! — Джордж свирепо взглянул на него. — Что еще? Не можешь найти газировку?
— Не-а, газировку я нашел, не могу найти эту штуку.
— Какую штуку?
— Ну, штуку. Чем открывать.
— А, эту штуку! Она в среднем ящике.