Том 3. Очерки и рассказы 1888-1895
Шрифт:
Он остановился.
— Мы с доктором сейчас приедем. Может, и не так еще страшно.
Он опять замолчал и уж не скоро, как будто про себя, нехотя, тихо проговорил:
— Ну, уж не дай бог чего… не оставим же.
Старуха повалилась в ноги.
— Батюшка мой Василий Николаевич, ты один у нас защитник наш, куда без тебя денешься.
— Ах… — нервно заерзал рукой по голове Василий Николаевич.
— Встань, встань, мамуша, — проговорила приветливо Марья Александровна. — Барин
Старуха медленно встала.
— Ничего, матушка Марья Александровна. Не грех и поклониться и тебе и ему, матушка Марья Александровна.
И старуха опять бултыхнулась в ноги.
— Встань, встань, — как-то испуганно проговорила Марья Александровна.
— Ничего, матушка, ничего, — говорила старуха, вставая, — отцы вы наши.
— Ну, ступай с богом, — мы сейчас приедем.
Старуха еще раз поклонилась и стала тяжело спускаться.
— Лошадь вам? — спросила Марья Александровна и крикнула:
— Саша!
Вошла серьезная, чисто одетая, некрасивая горничная.
— Саша, скорее барину лошадь… Кабриолет вам, что ли?
— Кабриолет, — рассеянно ответил Василий Николаевич.
— А лошадь — Шарика?
— Шарика, — тем же тоном сказал Василий Николаевич.
— Ну, кабриолет и Шарика; поскорей только!
— Сейчас, — серьезно проговорила Саша и скрылась.
Когда Василий Николаевич начинал волноваться, он притихал, делался сдержанным, рассеянным, говорил тихо, медленно и как бы нехотя.
Он беспрестанно проводил рукой по лицу и то останавливался, то опять начинал шагать.
— Нет, право, как это… — начал было он, подавляя охватившее его волнение.
Марья Александровна беспокойно посмотрела на мужа и проговорила:
— Да, может, пустяки еще… у них все смерть… Посмотрит доктор… Два года тому назад так же прибежала…
Василий Николаевич покосился на жену и продолжал молча ходить. Лицо его немного прояснилось.
— Вперед-то к чему волноваться, не стоит, — тем же тоном, рассудительным, мягким и спокойным, продолжала Марья Александровна.
— Право, ты, Вася, хуже той бабы, — проговорила его сестра. — Никто еще не умер, а ты уж отходную запел.
— А? — встрепенулся Василий Николаевич. — Отходную?
Он посмотрел на разраставшуюся все тучу.
— А все живы?.. Нет, уж мужик больно хорош. Ну, едем!
И Василий Николаевич нервно начал застегивать свой чесунчовый пиджак на все пуговицы.
— Да ведь не подали еще, — заметила Марья Александровна.
— Подадут, матушка, подадут, — ответил Василий Николаевич. — Увидят, что барин ждет, и поторопятся. Ну, пойдем!
— Да ты что это, мою шляпу надеть хочешь?
Василий Николаевич посмотрел на шляпу жены, которую машинально взял было в руки, добродушно посмотрел на всех, махнул рукой, пустил свое «ха-ха» и, взяв соломенную шляпу, пошел за доктором чрез столовую на дворовое крыльцо.
— Право, Вася хуже всякой женщины, — проговорила Вера Николаевна. — Это бабушка его так разбаловала.
— Да, уж впечатлительный. Проводим их?
Обе дамы встали, но пошли через сад во двор. Они нашли мужчин, стоявших посреди двора в ожидании лошади. Доктор говорил что-то. Василий Николаевич слушал, ковыряя палкой землю. Его глаза безжизненна, безучастно, — признак волнения, — смотрели вдаль.
— Ну, говорила я вам, что будете ждать? — протянула Марья Александровна.
Глаза Василия Николаевича приветливо сверкнули.
— Вы чего еще тут? — добродушно-ворчливо проговорил он. — Вас еще недоставало!
— Ну мы уйдем, — ответила Вера Николаевна.
— Нет уж, — проговорил доктор, — если не для него, так для меня хоть останьтесь.
Доктор рассмеялся и покраснел..
Глаза Марьи Александровны рассмеялись и уставились на Веру Николаевну. Последняя, стоя за спиной доктора, сделала большие глаза и комично заболтала руками.
Василий Николаевич скользнул глазами, едва приметно про себя усмехнулся и повеселевшим голосом проговорил:
— А ведь тучка растет.
— Да будет, будет дождь, — успокоительно проговорила Марья Александровна.
Кабриолет подали.
— Ну, прощайте вы, — проговорил Василий Николаевич.
— Вы уж его веселого, доктор, привозите с собой.
— Не пускайте, — крикнула Марья Александровна.
— Ни за что не пущу, — ответил, повернувшись к дамам, доктор. — Веревками привяжу.
И доктор показал руками, как он привяжет..
— Доктор, доктор, — крикнула Марья Александровна, — не забудьте кстати к Кислиным… Перед обедом вам говорила, помните?
— Ага, хорошо.
И доктор, повернувшись, сел как следует.
— Там еще что? — спросил Василий Николаевич.
— Замужняя дочь Кислина первый раз рожает… Родила, но что-то неладно.
— Ну вот… Давно неладно?
— Да, кажется, вторые сутки уже.
— Ведь это что ж, скверно?
— Хорошего мало: заражение крови может быть.
— И смерть?
— Да уж…
— Вот оно… А старика не люблю: упрямый эгоист, вечно смущает остальных, но дочка его очень симпатичная. Веселая… такая бойкая… на святках, бывало… оденется в старинный костюм… Они ведь богатые… староверы… Этакая, знаете, настоящая, как у Маковского… Замуж неудачно ее отдали… Отец потянулся за богатством… Теперь опять у отца живет. Куда же сперва заедем?
— Да прежде заедем, пожалуй, к Кислиным.