Том 3. Поэмы

Есенин Сергей Александрович

С. 117–119. Ой, во городе ~ Лапти кверху дьяк. — Зачин фрагмента построен по аналогии с запевами исторических песен, в том числе и о Петре I, напр.:

Как во славном во городе во Питере,Во крепости Петропавловской,У ворот было Канверских…

(Песни, собранные П. В. Киреевским. Ч. 3. Вып. 8. М., 1870, № 5, с. 103.).

Ритмика отрывка опирается на напевность стиха былин, исторических песен и их литературных переделок, впервые появившихся в печатных «Песенниках» в Петровскую эпоху — в «завершительный период нашего творчества былевого» (Бессонов П. Заметка — «Песни…», с. VIII и IV, XLVII). В период обучения Есенина в 1913–1915 гг. в Московском городском народном университете им. А. Л. Шанявского на семинарах по «Истории русской литературы первой половины XVIII века» А. Е. Грузинского две темы касались деятельности Петра I — это «Преобразовательная работа Петра в деле просвещения

и литературы» и «Театр при Петре». Среди предлагаемых студентам пособий числился 3-й том капитальной «Истории русской литературы» в 4-х томах А. Н. Пыпина (1911-3-е изд.), в котором 4 главы из 12-ти посвящены Петру I: гл. IV — «Время Петра Великого», гл. V — «Путешествия за границу», гл. VI — «Книжная деятельность при Петре Великом», гл. VII — «Петр Великий в народном предании» (см.: Московский городской народный университет имени А. Л. Шанявского. М., 1914, с. 122–123, 180–181). Вероятно, приведенный А. Н. Пыпиным эпизод из Петровской эпохи лег в основу сюжетной линии расправы императора с дьяком: «В январе 1700 года один монах в Москве, бранясь с монастырским конюхом, который шел в даточные солдаты, приплел к своей брани и Петра: „Вам нынче даны кафтаны венгерские — прадеды ваши и деды, и отцы таких кафтанов не нашивали — уже вы пропадете также, что и стрельцы всех вас перевешают… государю этому не быть… мы выберем иного царя…; он государь — немец, полюбил и верует в них и кафтаны солдатам и вам наделал немецкие…“ Монаха пытали, били кнутом и, отрезав язык, сослали в Азов на каторгу» (Пыпин А. Н. История русской литературы: В 4 т. СПб., 1911, т. 3, с. 317). К пыпинскому изложению событий восходит упоминание стрельцов как рода войск под 1700 годом, хотя (согласно энциклопедическим данным) последний стрелецкий бунт был подавлен в августе 1698 г. и последовавшие за ним массовые казни продолжались по февраль 1699 г., когда московское стрелецкое войско перестало существовать, а 17 ноября 1699 г. объявили набор 27 полков уже нового образца.

Есенин использовал лишь общую канву происшествия, нарушил историческую хронологию и сместил политические акценты. Строительство Санкт-Петербурга началось в 1703 г., а собственно стричь бороды у первых сановников государства Петр I стал с 26 августа 1698 г., вернувшись из путешествия по Европе раньше намеченного срока из-за беспорядков среди стрельцов. Сомнительно, чтобы настроенные враждебно по отношению к царю стрельцы привезли к нему на расправу дьяка. Очевидно, в сознании Есенина образ стрельца слился с военнослужащим Преображенского полка (набор в него был объявлен 17 ноября 1699 г.), а последнее войсковое учреждение перепуталось с Преображенским приказом, в котором началась расправа с противниками петровских нововведений — бритья бород и надевания немецкого и венгерского платья. Полностью соответствует исторической действительности самосуд Петра I: в 1698 г. «пиры и покойники сменяются казнями, в которых царь сам играет иногда роль палача» (Энцикл. словарь, т. XXIII^A. СПб., 1898, с. 489, см. также с. 490). Случаи, когда Петр I выносит смертный приговор, запечатлены и в исторических песнях: например, текст «Во славном городе в Орешке…» о троекратном допросе пленного шведского майора заканчивается тем, что после полученных показаний о семитысячной численности войска противника «тут государь взвеселился: // Велел ему, майору, голову отляпать» (Песни… с. 138, № 1).

С. 118. По Тверской-Ямской… — Единственное в поэме название московской улицы указывает направление пути в новую столицу. У Есенина название улицы могло оказаться «на слуху» в результате исполнения Ф. И. Шаляпиным песни «Вдоль по Питерской // Да по Тверской-Ямской…» Однако в эпоху строительства Петербурга одноименного с возводимым городом тракта еще не существовало; дьяка в поэме Есенина везли по Тверской-Ямской как по второсортной улице, по которой как раз приличествовало передвигаться преступникам, что отражено в вариантах народной исторической песни о старшем современнике Петра I князе В. В. Голицыне:

Что Москвою князю ехать, — ему было стыдно:Что поеду я, князь Голицын, Ямскою-Тверскою,Что Ямскою-Тверскою, глухим переулком

(Песни…, с. 42–44, №№ 3, 5–6)

Подробнее см.: Самоделова Е. А. «Песнь о великом походе» Есенина: от исторических реалий — к поэтической строке — «Российский литературоведческий журнал». М., № 11 (1997), с. 61–77.

С. 119. У Петра был двор ~ Начало. — Близкая к оригиналу переделка «докучной сказки» из сборника А. Н. Афанасьева: «Жил-был царь, у царя был двор, на дворе был кол, на колу мочало; не сказать ли с начала?» (Народные русские сказки А. Н. Афанасьева: В 3 т., М., 1957, т. 3, № 530). Есенин мог услышать текст и в живой традиции.

С. 120. Он в единый дух // Ведро пива пьет. — Этот мотив (иногда троекратно использованный) восходит к былинной характеристике Ильи Муромца и его противников — Соловья-разбойника и др. — ср.:

Наливал он чару зелена вина,Да не малу он стопу да полтора ведра……Принял чарочку от князя он одной ручкой,Выпил чарочку ту Соловей одным духом…

(Онежские былины,

записанные А. Ф. Гильфердингом летом 1871 года: В 3 т. М.—Л., 1949–1951, т 2, № 74)

О хорошем знании Есениным былин свидетельствуют воспоминания И. В. Грузинова: «Когда речь зашла об образности русской народной поэзии, Есенин наизусть прочел большой отрывок из былины, по его мнению, самый образный» (Восп., 1, 356). Сборник «Былины» изд-ва «Огни» (СПб., 1911) входил в число книг библиотеки Есенина и значится в списках ГМЗЕ.

С. 120–122. Дорогой Лефорт ~ Лишь рабочий люд. — Историческая хронология в этом фрагменте не соблюдена, но верно переданы «дух времени» и народное отношение к Петру I. С одобрения Франца Яковлевича Лефорта (1656–1699) и под его начальством царь задумал «Великое посольство» в Европу и с середины августа 1697 по середину мая 1698 г. находился в Амстердаме в качестве «волонтера Петра Михайлова» для ближайшего изучения кораблестроения. Лефорту было поручено представительство Императорского двора, осуществление необходимых закупок, приглашение иноземцев на российскую службу. Лефорт больше не ездил в Амстердам, т. к. вскоре по возвращении из Европы умер, не застал даже начала строительства Санкт-Петербурга. Есенин «продлил» его жизнь или отождествил соратника Петра I с второстепенной исторической фигурой «бригадира Лефорта», который по приказу царя в июле 1714 г. выводил 80 галер из Твереминдской гавани на глазах у неприятеля — шведского флота. Сам Петр I еще дважды посещал Амстердам: в декабре 1716 г. и в середине июля 1717 г. (см.: Энцикл. словарь, т. XVII^A. 1896, с. 615; т. XXIII^A, с. 489; Голиков И. И. Деяния Петра Великого, мудрого преобразователя России, собранные из достоверных источников и расположенные по годам: В 15 т. М., 1838, т. 5, с. 247–248).

С. 121. Кто ж теперь блюсти // Будет Питер-град? — В 1714 г. Санкт-Петербург стал столицей. Его строительство было личным делом Петра I и осуществлялось «вопреки препятствиям природы и сопротивлению окружающих. С природой боролись и гибли в этой борьбе десятки тысяч русских рабочих, вызванных на пустынную, заселенную инородцами окраину; с сопротивлением окружающих справился сам Петр, приказаниями и угрозами» (Энцикл. словарь, т. XXIII^A, с. 494).

С. 123. И пушки бьют ~ А кто глаза слюнил. — Смерть Петра I в 1725 г. вызвала поток исторических песен и плачей. В сборнике П. В. Киреевского они представлены целым разделом «Петр Первый кончается» с внутренней рубрикацией: «Смерть государя», «Плач государыни», «Плач войска». В духе народной песенности представлены в есенинском тексте два момента: 1) бой колоколов — ср.: «Ударили в большой колокол, // Раздается звон по матушке сырой земле: // Помер… Белый царь… Петр Первый»; 2) оплакивание Петра I отдельными личностями — ср.: «У гробницы государевой, // Молодой солдат на часах стоял. ‹…› И он плачет — что река льется, // Возрыдает — что ручьи текут» (Песни… с. 276, 282–283). Пренебрежительное отношение к кончине царя в исторических песнях не встречается. Зато оно выступает на передний план в «Борисе Годунове» А. С. Пушкина (его творчество Есенин высоко ценил), где примечательна сцена в Новодевичьем монастыре с вестью о погребении невинно убиенного младенца царевича Димитрия и о наследовании престола Борисом: «„Все плачут, // Заплачем, брат, и мы“. — „Я силюсь, брат, // Да не могу.“ — „Я также. Нет ли луку? // Потрем глаза.“ — „Нет, я слюней помажу“» (Пушкин, V, 228).

С. 123. На фонарных столбах // Перевешаем! — Реминисценция французской эпиграммы, перевод которой необоснованно приписывался Пушкину и часто встречался в переделанном виде в многочисленных сборниках русской потаенной литературы:

Когда б на место фонаря,Что тускло светит в непогоду,Повесить русского царя,Светлее стало бы народу.

(Лернер Н. О. Мелочи прошлого. Из прошлого русской революционной поэзии — сб. «Каторга и ссылка». 1925, № 8 (21), с. 241) Цит. по: Гарнин В. П. Примечания. — Сергей Есенин. Стихотворения и поэмы. Б-ка поэта. Малая серия. Л., 1990, с. 451.

С. 125. За Каледина. — Каледин Алексей Максимович (1861–1918), войсковой атаман. 25 ноября (8 декабря) 1917 г. Совнарком выступил с призывом к трудовым казакам встать на защиту Советской власти против Калединщины. В добровольческой армии росло недовольство Калединым, он сложил с себя полномочия Войскового атамана 28 января 1918 г. и 29 января застрелился. (Здесь и далее о военачальниках и гражданской войне см.: Политические деятели России. 1917: Биограф. словарь. М., 1993, с. 129–131; Гражданская война и военная интервенция в СССР. Энцикл. М., 1987, с. 199).

С. 125. Гаркнул «Яблочко» // Молодой матрос… — В печатном тексте встречается трижды (2-й раз при цитировании «Яблочка» без всем известной первой строки. — «Куда ты катишься?» и т. д.; 3-й раз — «Ах, яблочко, // Цвета милого»), а в черновом автографе (ИМЛИ) — еще 2 раза. В. А. Мануйлов в воспоминаниях приводит строчку «Яблочка», с которой ассоциировалось у него в Баку чтение Есениным отрывков из поэмы: «Читал нараспев, под частушки: „Эх, яблочко, куды катишься…“» (Восп., 2, 186). В «Романе без вранья» А. Б. Мариенгоф цитирует «Яблочко» Есенина, посвященное Коненкову (см.: т. 4, с. 495 наст. изд.).