Том 3. Рассказы, сценарии, публицистика
Шрифт:
Висковский. Слушаю-с.
Людмила (снимает телефонную трубку).3-75-02. Папочка, ты?.. Мне очень хорошо… В театре была Надя Иогансон с мужем. Мы ужинаем у Исаака Марковича… Ты обязательно посмотри Спесивцеву, она заменит Павлову… Лекарство ты принял? Тебе надо лечь… Твоя дочь умница, папа, ужасная выдумщица… Катюша, ты?.. Ваше приказание, сударыня, исполнено. Le man`ege continue, j’ai mal aux dents ce soir [55] . (Ходит по комнате, поет, взбивает волосы.)
55
Манеж
Дымшиц. И она может дождаться того, что в следующий раз меня для нее не будет дома…
Висковский. Дело хозяйское.
Дымшиц. Потому что о моих детях и моей жене пусть меня спрашивают другие, а не она.
Висковский. Слушаю-с.
Дымшиц. Люди недостойны завязать башмак у моей жены, если вы хотите знать, — шнурок от башмака.
Картина четвертая
У Висковского. Он в галифе, в сапогах, без куртки, ворот рубахи расстегнут. На столе бутылки, выпито много. На тахте, привалившись, румяный, короткий Кравченко в военной форме и мадам Дора — тощая женщина в черном, с испанским гребнем в волосах и качающимися большими серьгами.
Висковский. Один удар, Яшка…
Я знал одной лишь силы власть. Одну, но пламенную страсть…Кравченко. Сколько же тебе надо?
Висковский. Десять тысяч фунтов. Один удар… Ты видел когда-нибудь фунт стерлингов, Яшка?
Кравченко. И все на нитках?
Висковский. Нитки побоку!.. Бриллианты. Трехкаратники, голубая вода, чистые, без песку. Других в Париже не берут.
Кравченко. Да их небось уже нету.
Висковский. В каждом доме есть бриллианты, надо уметь их взять… У Римских-Корсаковых есть, у Шаховских… Есть еще алмазы в императорском Санкт-Петербурге.
Кравченко. Не выйдет из тебя красный купец, Евгений Александрович.
Висковский. Выйдет!.. У меня отец торговал — выменивал усадьбы на жеребцов… Гвардия сдается, товарищ Кравченко, но не умирает.
Кравченко. Ты бы Муковнину позвал… Мается женщина в коридоре…
Висковский. В Париж, Яшка, я приеду барином.
Кравченко. Дымшиц этот — куда он запропастился?
Висковский. Отсиживается в уборной или в «шестьдесят шесть» играет с курляндчиком и Шапирой… (Открывает дверь.)Мисс, к нашему огоньку… (Выходит в коридор.)
Дора (целует у Кравченко руки). Ты солнце! Ты божество!
Входят Людмила в шубке и Висковский.
Людмила. Это непостижимо! Был уговор…
Висковский. Который дороже денег.
Людмила. Был уговор, что я приду в восемь. Теперь три четверти десятого… и ключа не оставил… Куда же он
Висковский. Поспекулирует и придет.
Людмила. Все-таки они не джентльмены — эти люди…
Висковский. Выпейте водки, девочка.
Людмила. Правда, я выпью, озябла… Непостижимо все-таки!
Висковский. Разрешите вам представить, Людмила Николаевна, мадам Дору, гражданку Французской республики — Libert'e, 'Egalit'e, Fraternit'e [56] . Между прочими достоинствами обладает заграничным паспортом.
Людмила (подает руку). Муковнина.
Висковский. Яшку Кравченко вы знаете: прапорщик военного времени, ныне красный артиллерист. Стоит у десятидюймовых орудий Кронштадтской крепостной артиллерии и может их повернуть в любом направлении.
56
Свобода, Равенство, Братство ( фр.).
Кравченко. Евгений Александрович нынче в ударе.
Висковский. В любом направлении… Все можно представить себе, Яшка. Тебе прикажут разрушить улицу, на которой ты родился, — ты разрушишь ее, обстрелять детский приют, — ты скажешь: «Трубка два ноль восемь» — и обстреляешь детский приют. Ты сделаешь это, Яшка, только бы тебе позволили существовать, бренчать на гитаре, спать с худыми женщинами: ты толст и любишь худых… Ты на все пойдешь, и если тебе скажут: трижды отрекись от своей матери, — ты отречешься от нее. Но дело не в том, Яшка, — дело в том, что они пойдут дальше: тебе не позволят пить водку в той компании, которая тебе нравится, книги тебя заставят читать скучные, и песни, которым тебя станут обучать, тоже будут скучные… Тогда ты рассердишься, красный артиллерист, ты взбесишься, забегаешь глазками… Два гражданина придут к тебе в гости: «Пойдем, товарищ Кравченко…» — «Вещи, — спросишь ты, — брать с собой или нет?» — «Вещи можно не брать, товарищ Кравченко, дело минутное, допрос, пустяки…» И тебе поставят точку, красный артиллерист, — это будет стоить четыре копейки денег. Высчитано, что пуля от кольта стоит четыре копейки, и ни сантима больше.
Дора. Жак, берите меня домой…
Висковский. Твое здоровье, Яков!.. За победоносную Францию, мадам Дора!
Людмила (ей все время подливают). Я схожу посмотрю, не вернулся ли он…
Висковский. Поспекулирует и придет… Маркиза, липу с зубами сами придумали?
Людмила. Сама… Здорово?.. (Смеется.)Право же, теперь иначе нельзя. Евреи должны уважать женщину, с которой они хотят быть близки.
Висковский. Я смотрю на вас, Люка, — вы похожи на синичку… Выпьем, синичка!
Людмила. Теперь за меня примется. Вы чего-то намешали в это пойло, Висковский.
Висковский. Синичка… Все силы Муковниных ушли на Марию, вам остался только ряд мелких зубов.
Людмила. Дешево, Висковский.
Висковский. И маленькую твою грудь я не люблю… Грудь женщины должна быть красива, велика, беспомощна, как у овцы…