Том 3. Рассказы. Воспоминания
Шрифт:
Михайла. Пока не было.
Офицер. Хорошо. Я буду сдесь. (Солдату.)Ду бист фрай. Векке мих ум драй ур. [5]
Солдат (ставит чемодан). Яволь! Ум драй ур. Гут нахт. [6]
Откозырял, поворачивается на каблуке и уходит. Михайла, заметив на окне лампочку, вздрагивает. Поспешно
5
Можешь быть свободным. Разбуди меня в три часа. (Нем.)
6
Можешь быть свободным. Разбуди меня в три часа. (Нем.)
Офицер. Что?!
Михайла. Тут посветлее будет, ваше благородие.
Марья (многозначительно). Опоздал! Поздно уж.
Офицер. Что ты говоришь? Опоздаль? Кто опоздаль?
Марья. Говорю — поздно. Темно, говорю, на дворе-то…
Офицер снимает шинель и, расстегивая полевую сумку, проходит к столу.
Староста. Так что ж — я пойду, ваше благородие?
Офицер (не глядя на него). Да. Иди. Утром придешь.
Староста (кланяется). Будьте покойнички, приду… Приятного сна, ваше благородие. Советую на печечку. Так сказать, и тепло, и не дует… (Хозяевам.)Прощайте, старики.
Михайла кивнул. Староста уходит. Офицер закуривает, раскладывает на столе бумаги, просматривает их. За его спиной — старики. Марья показывает на печь. Старик не понимает.
Офицер (повернув голову). Кто там стоит?
Михайла. Это мы стоим, господин офицер.
Офицер. Что вы стоить? Дайте мне есть!
Михайла (разводит руками). А вот уж есть-то, извиняюсь, и нечего, ваше благородие. Как говорится, хоть шаром покати.
Офицер. Шаром? Что есть такое «шаром»? Хорошо, дать мне шаром.
Михайла. Гм… По какому же месту вам, ваше благородие, дать-то? (Старуха толкает его в бок.)
Офицер. Я не понимать. Ну, бистро! Дать хлеп, яйка, молёко!
Михайла (жене). Молоко у тебя есть?
Марья. Полно, господин, какое нынче молоко. Молока ведь без коровы не бывает, а наших коровушек всех ваши солдатики скушали.
Офицер (ругается). А доннер-веттер!..
Михайла (жене). Ну, чаю хоть согрей.
Марья. Чаю-то?
Офицер (сидит за столом, пишет). И сделать мне скоро постель. Я должен скоро ложиться спать.
Михайла. Н-да. Где же прикажете, ваше благородие? На печи или…
Офицер. А-а!.. Все равно.
Михайла. На печи-то, я думаю, все-таки оно сподручнее. И тепло, и мешать никто не будет.
Марья (приоткрыв дверь). Михайла!
Офицер (испуганно). Кто? Что?
Михайла. Меня это, — старуха зовет. Ну, чего тебе? (Уходит в сени.)
Офицер пишет. С печи выглядывает Дуня. Офицер бросает карандаш, поднимается. Дуня поспешно прячется. Офицер ходит по комнате, ерошит волосы, снова садится, снова вскакивает, подходит к печи, греет руки. Потом снова садится за стол и пишет.
Возвращается Михайла. Он взволнован. Он только сейчас узнал, что Дуня у него в доме. Он смотрит на печь, чешет в затылке, качает головой. На одну секунду опять показалось лицо Дуни Огарёвой.
Михайла (кашлянув). Гм… Ваше благородие…
Офицер. Да? Что?
Михайла. Извиняюсь… Этого… вам по каким-нибудь специальным делам пройтись не требуется?
Офицер. Что? Какой деля?
Михайла. Ежели что, так я провожу, покажу.
Офицер. Уходи, не мешать мне. (Поднимается, держит в руке бумагу.)Стой!
Михайла. Да?
Офицер (Смотрит на него в упор). Где женчин?
Михайла. Чего-о? Какой? Какая женщина?
Офицер. Ну… твой жена! Хозяйка.
Михайла. А-а-а… Жена? (Зовет.)Марья!
Марья входит с полным ведром.
Марья. Ну, что?
Офицер. Ты где быль?
Марья. За водой ходила.
Офицер. На дворе часовой стоит?
Марья (мрачно). Как же… стоит, ирод.
Офицер. Что?
Михайла. Стоит, говорит, ваше благородие.
Марья возится с самоваром.
Офицер. Слюшать меня! Будем иметь маленький разговор. (К Михайле.)Скажи мне, ты знаешь немножко, зачем я и мои зольдат приходиль в ваша деревня?
Михайла. Гм… Значит, уж дело есть, ваше благородие, коли пришли. Не гулять небось.