Том 3. Рассказы. Воспоминания

Пантелеев Леонид

Офицер. Да, да. Гулять нет. Слюшать меня! Я и мои зольдат имейть искать в ваша деревня русский партизан! А? Что ты говоришь?

Михайла. Как? Не понимаю я чего-то, ваше благородие.

Офицер. Я знать, что ви не понимать. Ви добрий старый люди и ви не иметь никакой деля с партизан. Я хотел иметь ваш маленький зовьет. Слюшать, я буду читать один приказ, который я написал ваш мужик! (Читает.)«Воззвание! Командованию германской армии иметь бить известно, что в район деревня Ивановка опэрирует партизанский отряд и что

выше… упо… упомятунотый партизански группа руководит русский женщина Еудокия Огарьёва, или, как ее имеют называть, товарищ Дуня». (Пауза.)Что? Ты знать о такой Дуня? Нет?

Михайла. Дуня? Гм… Чего-то я слыхал. Только ее, по-моему, ваше благородие, давно уж и в живых нет.

Офицер. О, нэт! Живое еще… (Вздыхает.)Очень живой. (Заглядывает в бумагу.)Дальше… (Читает.)«Командование германской армии объявляет: всем, кто имеет указать место нахождения русской партизан Огарьёва, а также кто иметь будет ее нахождению немецким войскам способствовать, иметь полючить от немецкий военный штаб награда: один тысяча рублей и живой корова». (Михайле.)А? Это хорошо?

Михайла (чешет затылок). Н-да… Еще бы… Корова — это я тебе скажу! Это — премия! Только вы бы, ваше благородие, мой вам совет, — еще бы и теленочка приписали.

Офицер. Как? Теленочек? Что есть такое «теленочек»? А-а, маленький корова?!!

Михайла. Во-во… Уж тогда, я думаю, вам не одну, а десять этих Дунек сразу приведут.

Офицер. Да? О, это идэе… (Пишет.)«Живой корова и плюс живой маленький теленок»… Так. Дальше… «Тот же, кто иметь будет содействоват партизан, укрывать их в своем доме или способствовать их побегу или не-на-хож-дению — того германская армия будет безжалостно наказать, он сам, а также его семья — отец, мать и маленький дети — будут полючать смертный казнь через повешение». (Кончил читать.)А?

Михайла (мрачно). Н-да.

Пока офицер читал, Дуня выглядывала с печи. В руке у нее блеснул револьвер, но, по-видимому, она не решилась выстрелить. Офицер кончил читать, и она снова спряталась.

Марья (ставит на стол самовар). Нате, хлебайте.

Офицер (весело). Так. Ну, хорошо. Теперь я буду хлебать чай, а затем буду немножко спать.

Михайла. Так где же вам, ваше благородие, спать-то устраивать? Знаете, вижу я, что хороший вы человек, — ложитесь-ка вы на нашу постель, а мы со старухой — на печь.

Офицер. А?

Марья. Правильно. Ведь, вы знаете, господин, у нас на печке-то… это самое…

Офицер. Что?

Марья. Тараканов много.

Офицер. Как ты сказать? Таракани? Что есть такое «таракан»? А-а, маленький клёп! Э, глюпости!.. У немецкий зольдат много свой есть — и клёп, и вошка,

и блёшка… (Пьет чай. Михайле.)Принеси мне… как это называется? Много-много солёма!

Михайла. Чего принести?

Марья. Соломы, говорит, принеси.

Михайла. А, соломы… (Мрачно.)Ну что ж, соломы — это можно. (Уходит.)

Офицер кончает пить чай, встает, потягивается, снимает мундир, кладет на стол пистолет, потом садится и начинает стягивать сапоги. Марья, скрестив на груди руки, стоит у печи, смотрит на него.

Марья (подходит к офицеру, оглядывается). Послушай… ты… как тебя… ваше преподобие. Чего я тебе скажу. Это вы насчет коровы-то — сурьезно или как?

Офицер. Что? Корова? О, да, да. Это серьезно. (Поспешно натягивает сапог, поднимается.)А что? Ты знать что-нибудь?

Марья. И… и теленочек, значит?

Офицер. Да, да. И теленочек. И один тысяча… Даже два тысяча рублей. Ты знаешь, да, где иметь быть Еудокия Огарёва?

Марья (подумав, кивнула). Знаю.

Офицер (напяливает мундир). Ну!

С огромной охапкой соломы появляется Михайла.

Марья (приложив палец к губам). Тс-с-с. (Делает офицеру знак молчать.)

Михайла, став на приступку, бросает на печь солому. Марья и офицер наблюдают за ним. Он уминает солому, потом спускается вниз и тяжело вздыхает.

Михайла. Ох-хо-хо!

Офицер. Слюшай… ты! Ходи, принеси еще солёма! Больше солёма! Это очень мало.

Михайла. Солому-то, ваше благородие, всю снегом замело.

Офицер. А-а… (Нетерпеливо.)Ну, бистро!

Михайла. Ладно, принесу… (Вздыхает.)Ох-хо-хо! (Уходит.)

Офицер (к Марье). Ну?

Марья. Уж и не знаю, как… О господи!..

Офицер (стучит кулаком по столу). Ну, говорить! Бистро! Я слушать тебя. Где она?

Марья. Тут она… близко.

Офицер. Где?

Марья. Тут, одним словом… в одном доме… около колодца.

Офицер. Как?

Марья. Говорю, тут они, партизаны-то, по ночам собираются в одном доме. Слыхала, будто и Дуня там тоже бывает. Идем, одевайся, я тебе покажу.

Офицер (набрасывает на плечи шинель). Как ты сказать? У колёдца?

Марья. Да, да, у колодца. Идем, покажу тебе. Только ты не один иди. Ты солдат с собой ваших побольше возьми. Всех, какие есть, бери…