Том 5. Труп на Рождество
Шрифт:
— Спасибо, шериф! — с чувством воскликнул я. — Вы даже не представляете себе, как я вам признателен! — Я увидел, что глупая рожа Полника из-за спины шерифа посылает мне лучезарные улыбки. — Пойдите и скажите капитану Паркеру, чтобы он срочно вышел к шерифу, — сказал я ему. — И пожалуйста, уберите эту дурацкую улыбку: сейчас надо принять несчастный вид!
— Да, сэр! — еще шире заулыбался Полник, но тут же изобразил свирепую мину.
— Вы сумеете сыграть свою роль, шериф? — с беспокойством спросил я.
— Вы шутите, лейтенант? — процедил он.
Через две минуты Полник вернулся из зала суда, за ним по пятам следовал капитан Паркер. Шериф Лейверс посмотрел на меня так, будто я был четырежды детоубийца, потом медленно перевел взгляд на капитана Паркера.
— Я получил от лейтенанта Уилера исчерпывающие данные об этом деле, — жестко проговорил он. — Капитан, нет никакого сомнения, что Лукас не виновен в убийстве Флетчера.
— Что?! — Паркер ошеломленно вытаращил глаза. — Вы уверены, шериф?
— Не задавайте идиотских вопросов! — проворчал Лейверс. — Если бы я не был уверен, стал бы я вызывать вас и просить передать помощнику прокурора, чтобы он отозвал свое обвинение в убийстве!
— Нет, конечно! — Обычно румяное лицо капитана позеленело. — Если я правильно понял, нужно объявить Левину, чтобы он немедленно взял назад обвинение в убийстве, так как вы получили новые данные, так?
— Совершенно точно, капитан! — Лейверс оскалил зубы в свирепой улыбке.
— Понятно! — Паркер попытался уничтожить меня взглядом. — Я полагаю, что теперь отпала необходимость в деликатном обращении с Уилером, после того как он провалил дело, да?
— Даю вам слово, капитан Паркер, — твердо проговорил Лейверс, — лейтенант получит именно то, что он заслужил!
— Тем лучше!
Паркер, торжествуя, посмотрел на меня и отвернулся. Он потоптался на месте, расправил плечи и, задрав голову, устремился в зал заседаний.
Я нервно курил, Полник переминался с ноги на ногу, а шериф оставался недвижим, как монумент. Медленно тянулись минуты ожидания, потом в зале заседания возник глухой шум.
— Кажется, свершилось, — спокойно проговорил шериф. — Левин отозвал обвинение Марвина Лукаса в убийстве, и тот теперь свободен.
— Теперь-то можно войти, лейтенант? — нетерпеливо спросил Полник.
— Дадим им еще пару минут, — ответил я, покачав головой. — Я хочу быть уверенным, что журналисты уже успели сфотографировать обвиняемого и его блестящего защитника, поздравляющих друг друга.
— Бывают моменты, когда я поражаюсь, какой садизм скрыт под вашей личиной дурачка, Уилер, — сказал Лейверс.
Дверь зала заседаний неожиданно широко распахнулась, и шумная толпа высыпала наружу с журналистами во главе. Я заглянул в зал. Судья Клебан отчаянно колотил своим молотком с видом полного недоумения. Во всех углах оживленно обменивались впечатлениями, шушукались. Вокруг стола плотным кольцом стояли журналисты, спеша запечатлеть лица Лукаса и Крэнстона, празднующих победу. Другая группа фотографов окружала Джози Флетчер, силясь поймать в кадр ее ноги.
Левин и Паркер медленно направлялись к выходу. Паркер хмурился по причине, мне хорошо известной. Левин был очень бледен и выглядел совершенно измученным. В его глазах застыло выражение недоумения и страха, как будто он сам не верил тому, что сейчас произошло: дело, которое он считал таким ясным и простым, вдруг обернулось для него провалом.
— Ну, сержант, — сказал я. — Кажется, время пришло!
Я направился в зал заседаний, косясь через плечо, чтобы убедиться, идет ли он за мной: оба, и он и Лейверс, не отставали от меня ни на шаг.
— Вы опять собираетесь урвать кусок от моего пирога, шериф? — возмутился я.
Он отрицательно покачал головой:
— Я здесь лишь наблюдатель, Уилер. Но я не могу пропустить такой спектакль ни под каким видом!
Когда мы приблизились к группе фотографов, окружающих Джози Флетчер, она заметила нас, и на ее губах появилась торжествующая улыбка.
— Не упустите замечательный кадр, ребята! — радостно воскликнула она. — Лейтенант Уилер узнаёт о решении суда.
Я поднял руку, останавливая защелкавшие было камеры:
— Одну минуту, ребята, и я гарантирую вам еще более сенсационный снимок.
Ее триумфальная улыбка угасала по мере того, как я приближался.
— Миссис Флетчер, — официально начал я, — у меня есть ордер на ваш арест по обвинению в содействии ограблению и лжесвидетельстве. — Я послал ей ангельскую улыбку. — Что вы на это скажете, Рита?
В ее глазах испуг быстро сменился отчаянием, что меня вполне удовлетворило. Я оставил ее на растерзание фотографам и продолжал свой путь к скамье защиты. Левин и Паркер резко оборвали разговор и ошеломленно смотрели на меня, пока я независимо проходил мимо них.
Первым меня заметил Марвин Лукас. Его лицо расплылось в гадкой улыбке, он повернулся к Крэнстону и что-то зашептал ему на ухо. Адвокат встревоженно поднял голову и вежливо улыбнулся мне.
— Я полагаю, именно вам, лейтенант, мы обязаны тем, что суд признал обвинения против моего клиента необоснованными? — сказал он, намеренно повышая голос, чтобы его слышали журналисты. — Я могу лишь сказать, что рад решению суда, хотя душевные страдания моего клиента во время ареста невозможно описать. Я намерен подать жалобу на необоснованный арест, несправедливость…
— Не думаю, что вы успеете сделать это, адвокат, — огорченным тоном проговорил я. — Но я хотел бы поздравить вас: это была действительно вдохновенная защита!
— Благодарю вас. — Некоторое время он без всякого выражения смотрел на меня, потом медленно провел рукой по своему лысому черепу. — А почему вы считаете, что я не успею подать жалобу?
— И вас я тоже хотел бы поздравить, Марвин. — Я повернулся к Лукасу, не отвечая на вопрос Крэнстона. — Вас объявили невиновным, вот что значит истинное правосудие!