Том 6. Драматические произведения 1840-1859
Шрифт:
Лоскутков. Сейчас.
Акулина <Степановна>. То-то же! знаю я вашу братью! умеете и в прокат отдавать… и в ломбард закладывать.
Краснохвостов (рассуждая сам с собою).А будет оттепель, непременно будет… уж в Петербурге такая погода… самая непостоянная погода. (Снимает шинель и остается в летних брюках.)Да и брюки-то на мне летние… послушайте, почтеннейший…
Лоскутков. Не могу найти… погоди, вот уж кончу с ними… тогда отыщу.
Краснохвостов.
Лоскутков (с изумлением).Под шинель? Вы хотите?
Краснохвостов. Что вы так на меня смотрите? у меня кровь горячая… я ведь того… огонь… просто огонь… даже в декабре месяце мороженое ем… вот я даже шкаф прошлую зиму хотел запирать — обливаться… и что шинель? Только сверху защита, а ведь и под шинель поддувает.
Лоскутков (рассматривая шинель).Целковых десять, пожалуй, можно дать.
Краснохвостов. Десять целковых! Мало, ей-богу, мало! Рублей хоть пятьдесят положите.
Лоскутков. Не могу-с; десять, если угодно.
Краснохвостов (подумав).Ну, давайте десять… мне же легче будет выкупить.
Лоскутков (записывает что-то в большую книгу и потом отдает деньги).Коли не выкупите через месяц… уж не прогневайтесь.
Краснохвостов. На днях же приду (ловко расшаркивается),непременно приду.
Акулина Степановна. Коли не замерзнешь!
Краснохвостов. Только, знаете, вы уж, пожалуйста, никому… (Уходит напевая.)
А мой удел — сердечный холод И безнадежная любовь.Лоскутков. Очень порядочная шинель… рублей шестьдесят стоит… ай-ай-ай! да ведь подкладка-то дирявая… карман… а! (Шарит в кармане.)Ничего… хоть бы грош какой-нибудь был.
Акулина Степа<новна>. Ну, полно! уж захотел у этого фуфлыжника, прости господи, что-нибудь в кармане найти! Давай же салопишко-то…
Лоскутков. Сейчас.
Лоскутков, Акулина <Степановна> и Лиза.
Лиза (входит в салопе и шляпке).Ну, папенька, я совсем готова, иду к Александре Григорьевне.
Лоскутков. Ну бог с тобой, матушка! Только не засиживайся, пожалуйста. Помни, что у тебя есть отец…
Акулина Сте<пановна> (бросаясь за уходящей Лизой).На-тко! вона какой грех!.. Господи! Мать пресвятая богородица!.. Постой, плут ты, разбойник… душа бусурманская, картофельная… в чужие салопы дочку рядить… вишь, собралась гулять… и горя нет, что салоп-от чужой… мошенник! душегубец! (Тащит салоп.)Снимай-ка! снимай, голубушка!
Лоскутков. Не снимай! (Старухе.)Деньги!
Акулина Степановна. Вот тебе, разбойник,
Лоскутков. А что же? неужто мне из-за своих денег да еще на салопы тратиться? (Берет салоп и отдает ей.)Уж приди когда опять… вдвое сдеру!
Акулина Степановна. Не приду! нога моя не будет у тебя; по всему околотку расславлю разбойника! механик ты этакой! (Уходит.)
Лоскутков и Лиза (плачущая).
Лоскутков. Вот уж подлинно баба глупая! Как будто что-нибудь сделается салопу! (Лизе.)Ну а ты уж вот и расхныкалась… неприлично… ей-богу, неприлично… Вот завтра, а может быть, и сегодня еще кто-нибудь салоп принесет… ну тогда и пойдешь к Александре Григорьевне.
Лиза. Да я сегодня обещала прийти!.. Стыдно вам! у родной вашей дочери салопишка нет… да не только салопа… платьишка даже нет!.. всё должна в чужих обносках ходить… идешь да боишься: опять, того и гляди, случится, как в прошлом году… Привязался ко мне на улице какой-то господин… «Где ты, голубушка, этот салоп взяла? Это, говорит, салоп моей жены…» — да чуть меня в полицию не потащил… Срам с вами! Вы хуже жида, папенька, уж всякий скажет, что вы хуже жида… Недаром она вас разбойником обругала… уж точно, настоящий разбойник! Вот я читала в одной книге про какого-то Мефистофеля, который, говорят, превращался в собаку и ел живых людей. Уж нечего сказать, вы настоящий Мефистофель!
Лоскутков. Разбойник! Мефистофель! Откуда она таких слов набралась? Дура сморозила, а ты и повторяешь: разбойник! У разбойника и руки в крови, и рожа так смотрит… да еще Мефистофеля какого-то тут приплела!
Стыдно родителя звать Мефистофелем, — Я тебя нянчил, кормил…Лиза.
Тухлой салакушкой, мерзлым картофелем…Лоскутков.
Свежей водою поил. Можешь рядиться ты в платья блестящие С барынь богатых, больших.Лиза.
Лучше б одно, да свое, настоящее, Чем два десятка чужих! Платья все выкупить могут решительно — Пусто вдруг станет в шкафах, И я останусь… подумать мучительно! В чем же? В одних башмаках!Лоскутков.
Что ж тут стыдиться-то? таять в истерике, Выть из таких пустяков? — Дикие, слышал я, ходят в Америке Даже и без башмаков!