Том 6. Ведь и наш Бог не убог, или Кое-что о казачьем Спасе. Из сказов дедуси Хмыла. Часть III. Смага
Шрифт:
Рисунок 280. Огрюшивание в Утреннее царство
Следующий шаг – собирание Верхнего мира. При этом в том же самом исходном положении «пяты» поднимали руки вверх и в стороны. Пальцы были широко расставлены, макушка «подвешена». Во всём теле сохранялся натяг. Какое-то время огрюшивались в Горнее царство, а затем, получив некий отклик от него, начинали собить его образ в виде голубого цвета на каждом вдохе в сердце, впитывая
Рисунок 281. Огрюшивание в Горнее царство
Повторяли так в течение семи вдохов. На выдохе опускались вниманием в сердку. А на вдохе вновь впитывали в сердце Верхний мир.
После этого «выходили на простор» и собирали в сердку четыре стороны света. В том же самом положении «пяты» и лицом «к престолу Божьему» – на восток – руки закладывали за голову, положив ладонь на ладонь. Пальцы при этом не сцепляли. Сохраняя натяг тела, огрюшивались в северные врата за счёт «прорастания» из левой поташки (подмышки) (рисунок 282). Здесь левая сторона соответствовала «началу», или северным вратам.
Рисунок 282. Огрюшивание в северные врата
Но какого-либо сакрального значения искать здесь не стоит. Не зарекалось стать и лицом к северу. В этом случае огрюшивание в северные врата выполнялось бы за счёт грудины. Суть всех действий, как нам было сказано, не в выстраивании тела по сторонам света, а в заложенном в основу образе. Поэтому в тех упражнениях, которые показывал наказитель, зачастую можно было встретить некоторую путаницу в отношении стихий, сторон света и частей тела. На вопрос, почему так, он давал ответ: «Чтобы быть вольным от всего этого».
«Проникнув» в северные врата и «зацепив» эту часть мира, что отразится в каком-либо отклике (достаточно было быть внимательным к своим ощущениям, и становилось понятно: вот оно – то, что мне нужно), на вдохе собили её образ в виде зелёного цвета в сердце. Повторяли так семь раз. На выдохе опускались вниманием в сердку.
Опять же, соотношение севера и зелёного вызывает с ходу некоторое недоумение. Так как для севера в нашем понимании больше подходит белый цвет или что-либо из холодных цветов, тот же синий. Но в данном случае мы просто через цвет радуги даём имя какой-либо части мироздания. И назвав её, делаем для себя посязаемой, а значит, теперь её можно будет взять внутрь – понять и сделать своей. Без поименования этого сделать невозможно! Имя – некий ключ к овладению предметом или явлением. Через зелёный цвет мы «озвучиваем» север, который теряет для нас свою безвидность и становится вещным.
И человек всегда волен в поименовании окружающего. Моё восприятие севера как белого или синего может совершенно не совпасть с восприятием другого человека. Взять хотя бы языки разных народов мира. Например, какие образы вызовет у вас эстонское «ыги» или якутское «ерус»? А «река»? Совпадут ли внутренние ощущения от этих трёх слов? Но тем не менее значение этих слов такое же, как и русского «река». Или сравнить слова «луна», «ку» (эст.) и «ый» (якут.), означающие одно и то же. Как мало они похожи! Это значит только одно: настоящее имя есть
Не меняя исходного положения, подавали слегка вперёд грудную клетку, откуда некоторое время огрюшивались осознанием в восточные врата, «зацепляя» восточную сторону света. После того как она отзывалась, собили её образ в виде жёлтого цвета на вдохе в сердце (рисунок 283). Как и во всех предыдущих случаях, тело принимало участие в этом действии, вбирая в себя эту часть мироздания. Внешнее его проявление было почти незаметно. Это легче показать, чем сказать о нём. Если же всё-таки найти слова для описания телесного участия, то тело вроде как расступается в стороны, чтобы приять восточную сторону. Точно так же повторяли семь раз. На выдохе помещали своё внимание в области сердца.
Рисунок 283. Огрюшивание в восточные врата
Следующим шагом собили южную сторону пространства. Для этого из правой поташки (подмышечной области) огрюшивались в неё какое-то время. Получив от неё отклик, на вдохе начинали собить в сердку образ южной стороны в виде оранжевого цвета (рисунок 284).
Рисунок 284. Огрюшивание в южные врата
Вдох здесь был протяжённый, словно вы пьёте с блюдца горячий чай. Именно такой образ давал нам наказитель. Телесное участие в этом действии проявлялось неким расступанием тканей тела (своеобразным расширением подмышечной области), чтобы принять в себя южную сторону. Повторяли таким образом на семи вдохах. На выдохе удерживали своё внимание в сердце, пребывая в оранжевом свете, что позволяло «закрепить» в нём южный состав мироздания.
И наконец, собили западную сторону. Для этого, особо не меняя положения тела, только округлив спину и выпятив её к западным вратам, огрюшивались в них своим осознанием и находились здесь до отклика от западной стороны. Получив его, начинали на вдохе собить её образ в виде красного цвета, помещая его в сердку (рисунок 285).
Рисунок 285. Огрюшивание в западные врата
Вдох здесь, как и во всех остальных случаях, был очень протяжённый. Это позволяло ощутить вещественность той части света, которую буслали в сердце. Телесное участие выражалось в неком раздвигании тканей спины, чтобы принять в себя запад. Повторяли семь раз. На каждом выдохе удерживали своё внимание в сердце и пребывали в нём, будучи окружённым красным цветом. Это позволяло, как и во всех остальных случаях, «связать» его – запад – с собой.
Собрав все «семь Симеонов», какое-то время просто зрели сердце, вдыхая и выдыхая в нём, пребывая в его теплоте. Тут, опять же, невозможно определить, сколько надо быть в сердце. Иногда это действие может захватить человека и удерживать в себе довольно длительное время. А может «вытолкнуть» его через три-четыре дыхательных круга, побудив двигаться дальше. Так что вольному – воля!