Том 7. Рассказы, очерки. Статьи. Письма
Шрифт:
– Як вы уйдете, паны нас сжують, – говорили крестьяне…
И вот как выросла ныне наша армия!
– Вы, товарищи, где учились? – спрашиваю я молодых бойцов, присаживаясь рядом с ними на поваленные деревья.
– Да я восемь классов… – небрежно бросает один. – У нас в селе десятилетка, но я добровольцем пошел. Вот война кончится, доучусь.
Смотрю, другой как-то сжался, пожевал хвост своей самокрутки, глянул на меня смущенно, швырнул самокрутку и встал:
– А я, – он растерянно улыбнулся, – у меня так семейные обстоятельства сложились, что я только три класса начальной школы кончил, – сказал он, покраснел и, отвернувшись от нас, медленно пошел прочь по тропинке.
«Уж не обидел ли я его?» – подумалось мне. Но мой собеседник, боец, окончивший восьмилетку, сказал, что его товарищу было просто неловко сознаться, что он так мало учился. А вообще-то у них в роте почти вся молодежь – комсомольцы, и почти все окончили неполную среднюю школу. Многие даже десятилетку кончили, другие работали квалифицированными рабочими на заводах и фабриках, третьи были в колхозах трактористами, комбайнерами. А многие ребята полюбили военное дело, стали младшими командирами и мечтают теперь попасть в офицерские школы.
Как бы невзначай, мой собеседник, поправляя шинель, расстегнул воротник, и серебряные кружки медалей тихо звякнули.
– Вот и я уж теперь навсегда в армии останусь. Мой отец еще красногвардейцем был. Ну, а я – по наследству… Будьте здоровы! – сказал он и, ловко отдав приветствие, пошел вслед за своим товарищем.
Я поднялся и направился в свой блиндаж. Радостные мысли нахлынули на меня. Я бывал на фронтах во время первой мировой войны. Бывало, спросишь солдата: «Много ли вы учились?» Ответ самый безрадостный. А впрочем, и спрашивать было не нужно: по лицу, по разговору, по манерам ясно было, что он неграмотен. Ныне, в советское время, бойцы Советской Армии краснеют, что окончили три класса начальной школы.
Побывал я в танковых, в артиллерийских подразделениях, беседовал с летчиками… Куда б я ни пришел, где б ни побывал, – всюду новая, смелая, сильная, культурная, деятельная молодежь. Не удивительно, что когда во взводе, в отделении командир выбывал из строя, его место занимал рядовой боец, умело и толково ведя команду и с честью выполняя боевое задание.
Да разве было что-нибудь подобное в царской армии?
А когда я попал к артиллеристам, разговорился с ними, – так ведь это – математики… Ниже восьмого, девятого класса среди них нет ни одного.
То же самое и среди танкистов. А летчики – это настоящие профессора.
Да какую военную специальность ни возьми в нашей армии, наш теперешний воин проявляет огромную зрелость, огромную способность учитывать обстановку, огромную способность умело сосредоточивать свои силы, ибо наш воин – со светлым умом развитого человека. Он строго выполняет приказы командования, и выполняет их творчески. И он весь пронизан идеей победы.
Где, в какой армии найдутся такие герои, как легендарный Николай Гастелло?! Да ведь он не один. Русские летчики не сдаются: они предпочитают погибнуть. Но, ринувшись в гибельную бездну, они увлекают за собой врагов, врезаются в их транспорты и в колонны.
Где, в какой стране боец, чтобы дать возможность продвинуться своей пехоте, собственным телом закрывает амбразуру, из которой бьет вражеский пулемет?
Да, русского бойца нельзя повалить. С удивительным упорством бьется он теперь за свою великую родину, бьется за братьев и сестер, бьется за великий советский строй, приносящий стране счастье и радость, счастливую, радостную жизнь. За все это бьются не только русский боец, но и бойцы всех национальностей нашей родины. Ибо, темные, забитые, замученные в царское время, они теперь широко открытыми глазами увидели радость и счастье, ради которых стоит жить.
Нет, это не «чудо», что Советская Армия ломает фашистскую военную машину, гонит немецкие войска из пределов нашей страны.
Наша машина быстро несется по восстановленной дороге, которую немцы глубоко изуродовали перед своим бегством. По бокам мелькают черные полосы сожженных деревень. Так – километр за километром.
Вот и Третья армия. Она раскинулась в лесах. В километрах пяти-шести за синеющим лесом изредка ухали немецкие орудия. Им отвечают наши.
Я знакомлюсь с стоящими здесь частями.
…Какой же славный народ офицеры Третьей армии – простой и задушевный! Отношения между бойцами и офицерами – глубоко товарищеские. И в то же время дисциплина – неукротимая. Вот письмо бойца к своему командиру:
«Здравствуйте, дорогой отец Карпов, все командиры и бойцы 912 а. п.! Пишет вам ваш сын, ваш воспитанник Савченко Иван Петрович. Со дня рождения полка я находился у вас в 6-й батарее. В этой батарее – моя семья, с которой я бил врага, в этой семье я рос и учился бить кровожадного зверя. С этой семьей я 24 мая ходил вместе со своими боевыми товарищами: Морозовым Аркадием, Макаровым Сергеем, Хорошавцевым, Берязовым и другими боевыми товарищами украсть немца (за языком), чтобы узнать, какие силы врага перед нами стоят. С этой задачей я справился хорошо. Враг почувствовал на себе слабость и начал беспорядочно бежать. Из-под города Мценска мы его гнали и загнали на ту сторону реки.
26 июля мы заняли высоту левее Пахомского оврага и там поместили свой наблюдательный пункт, на котором меня и командира батареи ранило. По ранению я попал в город Тулу в госпиталь. Сейчас хорошо заживает рана, скоро обратно пойду бить вшивого гада. Так вот, дорогой отец, так вот я воспитался и учился бить врага у вас, в своей родной семье, 6-й батарее 912 а. п., так я и хочу вместе со своей семьей и помереть за честь всего командования.
Дорогой отец! Прошу вас, возьмите меня в свою семью.
Ваш сын Савченко Иван Петрович».
Как видим, отношения командира и бойца – это глубокие, кровные отношения сына и отца.
Да, полк, батальон, рота, батарея – это нерасторжимая семья командиров и бойцов.
Вот почему наша спаянная кровным родством армия ломала холодную бездушную армию железа и стали фашистов.
Кровная спайка идет сверху.
Студент второго курса Петербургского политехнического института Гуртьев пошел добровольцем в армию в империалистическую войну и жестоко дрался с немецкими варварами. В нашу Великую Отечественную войну генерал-майор Гуртьев стал командиром дивизии Третьей армии и дрался под Орлом.
Пораженный осколком снаряда, он упал на руки командующего Третьей армии гвардии генерал-лейтенанта Горбатова и слабеющим голосом прошептал:
– Кажется, я умираю…
И умер.
Генерал Горбатов любил его, как брата. Генерал Гуртьев смело и инициативно выполнял планы наступлений, планы прорывов вражеских армий. Его дивизия одна из первых вошла в Орел и беспощадно громила фашистские дивизии.
Генералу Гуртьеву Указом Верховного Совета СССР посмертно было присвоено звание Героя Советского Союза.