Том 9. Пьесы 1882-1885

Островский Александр Николаевич

Дубровин

Да дело есть большое, вот что.

(Встает.)

Братцы, Товарищи, не первый год гуляем По Волге-матушке; добра чужого Награблено, накрадено довольно. Погуляно, поедено, попито По горлышко. И век гулял бы с вами, Не расставался, да такое дело, Уж рад не рад, а вас покинуть надо Ненадолго. Щербак за атамана Послужит вам; так и другим скажите. В Казани подождите, догоню. Вернусь —

так ваш уж вплоть до самой петли, А не вернусь, не поминайте лихом!

Каурый

Ты не бросай совсем-то!

Заяц

Ты заводишь Какие-то дурацкие порядки: Сиротами без атамана плыть…

Вотря

Нигде того не водится.

Калга

Виниться Не хочешь ли, дьякам в ногах валяться? Так не помилуют.

Ерголь

Ты не в монахи ль?

Каурый

Да что за дело у тебя? Не баба ль? Так лучше брось, продаст ни за копейку.

Дубровин

Галдеть? Душа не терпит. Рассердиться Недолго мне, да как-то вы уймете! Со мной не спорь! Что сказано, то свято, Тому и быть. Мне надо рассчитаться За старый долг со здешним воеводой. Не верите, так дайте мне любого В товарищи; посмотрит и поможет С Шалыгиным расправиться… Коль живы Останемся, тогда вернемся вместе.

Каурый

Да так-то так; а без тебя-то горе; Ты голова, мы руки.

Заяц

Ну, как часом Попутает нелегкая, случится, В тюрьму влетишь?

Дубровин

Доводу, что ль, боитесь? На вора вор доказчиком не будет. Да я живой не дамся в руки, знайте!

Щербак

А плыть так плыть. Покуда воевода К монастырю дойдет, далеко будем, За островом. Прощай, Роман Петрович! Увидимся ль?

Дубровин

Всей силой постараюсь; А будет то, что будет.

Щербак

В лодки живо!

Несколько разбойников уходят.

Каурый

Свежеет ветер, будет непогода.

Заяц

Откуда дует?

Каурый

Сверху.

Калга

Вот и ладно. Поставим парус, песню заиграем Веселую, и поминай как звали.

Вдали гром.

Ерголь

Никак,

гроза?

Каурый

С грозою веселей.

Щербак

Кормилец наш, зеленый лес, прощай! Гроза-подружка, Волга-мать родная В степной простор удалых понесут.

Уходят: Щербак, Каурый, Заяц, Вотря, Калга, Ерголь и другие.

Явление четвертое

Дубровин, потом пустынник и служка.

Дубровин

Одним-один, ни в тех, ни в сех остался; Лихих людей оставил, к добрым людям Пристать нельзя. Головушке бездомной Одно пристанище в миру — тюрьма. А чтоб сидеть недаром, попытаюсь Из-за куста злодея пристрелить. Я ловок был, бывало, в мету бил Без промаха издалека; до мосту Близехонько. Нацелюсь в правый глаз. Рука не дрогнет, сердце не колыхнет; Простись, Нечай Григорьич, с вольным светом, Как тетерев, ты грянешься на землю. Не ты ль меня пустил по-волчьи рыскать. Гнездо мое расхитил? Уж не ты ли И выучил меня по Волге грабить, В лесных трущобах да в оврагах жить, Точить ножи булатные и стрелы? Кажись, что ты? Так сам теперь отведай. Востра ль стрела, чиста ль моя работа. Всему пора и время: пожил сладко, Повластвовал, — теперь пришел конец.

Пустынник сходит по тропинке, за ним служка. Туча надвигается; темнеет; ветер и удары грома.

Какой-то странник.

(Всматривается и с ужасом вскрикивает.)

Батюшко!

(Падает на колени.)

Пустынник

Роман!

Молчание.

Ну, как живешь?

Дубровин

Нехорошо, родимый.

Пустынник

(строго)

А для чего?

Дубровин

(с мольбой)

Не проклинай! Покаюсь Во всех грехах перед тобою.

Пустынник

Кайся Не мне, а Богу!

Дубровин

Я тебе покаюсь. До Бога нам высоко; мы не смеем И глаз поднять на небо. Окаянство Греховное горой лежит на плечах И вниз гнетет. Господня милосердья Не стою я; от грешных уст молитва Не примется.

Пустынник

А кто же на кресте-то Разбойника простил?

Дубровин

Да я-то, грешный, Не хуже ли разбойника того.